– Где Антланец? – спросил Иггельд.
– В городе, – отчеканил Рогоза. Князь выпрямился, даже вытянулся перед Иггельдом, смотрел преданно, с верностью во взоре. – Осталось захватить еще два-три дома, и можно навалиться на дворец, где засел Придон с остатками!
Иггельд нахмурился.
– Это человек, который наставлял меня, как надо руководить, находясь вдали от боев?.. Ладно, уже ничего не сделаешь. Барвник сказал что-то вроде, что мы все рассуждаем умно, а вот поступаем…
Рогоза сказал быстро:
– Да, конечно… Но что у тебя с лицом? Кто погиб?
– Драконы, – ответил Иггельд с горечью. – И моя Яська…
– А те… Аснерд, Вяземайт…
– Истреблены, – отмахнулся Иггельд. – Без всяких красивостей, как крысы. Но Яська… ее уже не вернуть. И погибли драконы, а это невосполнимо.
По честному лицу Рогозы видно, что это вовсе не потеря, а вот гибель Аснерда – великий праздник, поспешно заверил:
– Восстановим, все восстановим!
– Как? – спросил Иггельд горько.
Рогоза с удивлением оглянулся на Ратшу, тот криво улыбнулся, мол, Иггельд еще не понимает, какая в его руках власть. Лицо Иггельда стало темным, словно для него погасло солнце. Рогоза не решился сказать ни слова, даже не шелохнулся, когда Иггельд прошел мимо и направился к своему страшному дракону. Малыш при виде хозяина поднялся и приветливо помахал хвостом. Под лапами коровья туша, о нем люди Рогозы позаботились сразу, Малыш ел спокойно, с расстановкой, уже утолив первый голод. Иггельд жестом велел не подниматься, осмотрел раны, лапы, глаза, похлопал по щеке.
– Моя маленькая зверушка… Ты такой огромный снаружи и такой крохотный внутри!.. Я люблю тебя, птенчик. На тебе все заживает, заживает…
Малыш взвизгнул от счастья, извернулся и лизнул в лицо. Я люблю тебя, папка, сказал он глазами, визгом, движениями хвоста, лап и всего тела. Я тебя очень люблю, я тебя обожаю!
– И я тебя очень люблю, – ответил Иггельд. – Очень…
Ратша то посматривал на них, то поворачивался к городу. В Куябу текли уже два потока: через пролом и в распахнутые настежь ворота, но там и там давка, добровольцев чересчур много, все стремятся в бой, последний бой, о котором можно рассказывать всю оставшуюся жизнь.
– Что нам делать?
Иггельд сдвинул плечами.
– Все уже сделано, – ответил он почти равнодушно. – Куяба, считай, взята. Мы для Куявии свое дело сделали. Теперь займусь своими делами, их могу решить только я.
Он долго прилаживал седло, застегивал ремни, на месте второго сиденья закрепил две тулы с большими металлическими стрелами. Когда спустился за связкой дротиков, Ратша подошел ближе, поинтересовался спокойно, с ленцой:
– Думаешь, Малыш отдохнул?
Мурашки побежали по спине от насмешливого взгляда. Иггельд ответил быстро, чувствуя, что начинает оправдываться:
– Мы летали намного дольше и дальше. А раны у него… это царапины.
– Ну, – сказал Ратша, – если ты вздумал просто прогуляться…
– Да, – ответил Иггельд с вызовом, – да.
Ратша кивнул.
– Слушай, а почему не предлагаешь мне второе сиденье? Или этот зверь уже не поднимет?
Иггельд сказал торопливо:
– Да я не собираюсь в бой! Или что-то рисковое. Просто пролечу взад-вперед… По кругу, если понадобится.
– Да, конечно, – снова согласился Ратша. – Если не драться, то можно и одному. Хотя вдвоем можно и когда без драки.
Он замолчал, в глазах спокойная беззлобная насмешка. Иггельд отвернулся, но глаза защипало, руки ослабели. Попытался и не смог залезть по крупным плитам чешуек. Сзади хмыкнуло, он слышал, как Ратша переступил с ноги на ногу, затем шаги начали приближаться. Иггельд быстро повернулся и, чтобы Ратша не увидел его лица, поспешно обнял, прижался, но внутри от этого жеста как будто открылись плотины: из глаз хлынули долго сдерживаемые слезы, побежали по щекам, срывались крупными каплями на плечо Ратше, быстро промочили рубашку. Тот обнимал его, как двадцать лет тому обнимал отец, похлопывал по спине, гладил. Густой голос тихо прогудел над ухом:
– Твои полеты, боюсь, не тайна… Вот даже Рогоза посматривает как-то не так. Но пока помалкивает. Вождь должен быть свят и чист от людских слабостей.
Иггельд проговорил срывающимся голосом:
– Какой из меня вождь… Я и сейчас только о ней и думаю. Надо рассчитывать, куда и сколько послать войск, как дать сражение… а у меня ее лицо перед глазами! Я схожу с ума, Ратша?
В окружении возбужденных военачальников почти пробежал Рогоза, уставился в их сторону. Ратша
