Он покачал головой:
– А что ты смог бы против бессмертного? Ведь я сумел отделить свою жизнь от тела и спрятать ее в надежном месте. Согласись, в надежном!
Я сказал вынужденно, отдавая дань справедливости даже противнику:
– Слушок насчет Острова Смерти был хорош, хорош. Даже если смельчаки не гибли по дороге, то выживших брали на заметку, верно?
– Точно, – ответил он. – Тебя вели всю дорогу. Конечно, по пути старались убить, но тебе просто везло. А здесь для тебя приготовили встречу, даже экскурсоводов приготовили, везде указатели расставили, стрелки намалевали… Все мы ждали, затаив дыхание, и ты нас не подвел! Явился точно в определенный час, только насчет трубы у нас заключались пари, но ты вылез из той, на которую ставило большинство, так что выигрыш у ребят оказался невелик.
ГЛАВА 10
Через дверной проем шагнул, пригибая голову, чтобы не расшибить лоб, огромный детина. Обнаженный до пояса, как и я, только еще шире, толще, огромнее и даже выше на полголовы, отчего я, несмотря на избитость, переломанные кости, тяжелые цепи по ногам и рукам и колоду на шее, ощутил себя уязвленным, ну не любим мы, мужчины, тех, кто выше нас ростом, не любим.
В толстой волосатой лапе зажат эфес широкого палаша, настолько широкого, что это уже не палаш, а нож гильотины. Я зябко поежился, сказал быстро, видя, как этот гигант двигается к нам:
– А в какую темницу меня поместят?
Он ехидно улыбнулся:
– Надеешься на соседа? Мой благородный брат, чей трон я узурпировал, пал от моего меча сразу же, понял, дурачок? Я его попросту убил, а не бросил под надежную стражу в самую дальнюю камеру моей подземной тюрьмы.
Я запнулся, спросил довольно глупо:
– А его… сторонники?
Он кивнул:
– Хороший вопрос. Но для его сторонников плаха была достаточной, не так ли? Зачем людей мучить в подземельях?
Осман подошел и встал рядом с Темным Властелином, я его все-таки предпочитаю называть де Жюрминелем. Я не отрывал взгляда от широчайшего лезвия, для которого явно не существует ножен, такой палаш предназначен быть носимым в обнаженном виде. Де Жюрминель перехватил мой взгляд, ехидно усмехнулся.
– Но я все-таки уверен, – пробормотал я тупо, – что темница… гм… обязательна…
Он перебил:
– Что заставляет тебя думать такую глупость, что я брошу тебя в темницу?
Я удивился:
– А как же? Как иначе торжествовать, бахвалиться победой, чувствовать себя победителем? Убил – и все, нет длящегося ощущения победы, когда знаешь, что лютый враг наконец-то повержен, наконец-то в цепях, в любой момент можно прийти и плюнуть на него, вытереть ноги?.. Да только осознание, что в подвалах в цепях враг, придает вкус еде и вину, поднимает тонус и улучшает цвет лица! Кроме того, продляет жизнь, дает долголетие, улучшает сон, способствует лучшему усвоению пищи и процессу выделения, захвату свободных радикалов и поднимает общий иммунитет, который с годами, увы, слабеет!
Слушал он с интересом, призадумался на миг, тут же помотал головой:
– Все верно, но я как-то буду спать еще спокойнее, зная, что тебе отрубили голову. На моих глазах! А труп сожгли. А мелкие радости, что не буду видеть тебя в цепях… ладно, хрен с ними, безопасность выше.
Я потряс цепями:
– Да какая от меня может быть опасность?
Он пожал плечами:
– Сейчас нет. А вдруг появится? Не скрою, мне приятно смотреть на тебя в цепях. И приятно видеть, что ты видишь меня победителем. Да, это сладкое ощущение, его будет недоставать… Но, что делать, я не дурак, ты уже заметил? Эй, Осман!
Я сказал торопливо:
– Да разве можно приносить удовольствие в жертву целесообразности?
– Нужно, – ответил он.
Осман широко улыбнулся, рот стал как у гигантской жабы, глаза превратились в узенькие щелочки. Широкое лезвие ярко заблистало в свете факелов, а зубы Османа тоже блеснули в нехорошей усмешке. Он начал поднимать палаш, я вскрикнул торопливо:
– Ты сказал, будешь спать спокойно, если я буду казнен?
– Да, – ответил де Жюрминель.
– Но ты еще не отправляешься спать?
Он кивнул, глаза стали внимательными.
