еще с пяти лет обучали разным мудростям, готовили к великим постам. Так что для меня, двадцатилетнего качка с могучими мышцами и одной извилиной, тогда он казался Знайкой из детской книжки.
Итак, разговор с Жуковским, затем… что затем?.. Ага, все та же невидимая миру война в собственном правительстве, в самом себе… Почему не родился в какой-нибудь среднеевропейской стране, где заранее все известно, просчитано, где никто никогда ничего не строит и не собирается строить, если не считать забора вокруг своего огорода?
Умный в гору не пойдет, сказало во мне привычное, умный гору обойдет. Умный знает, что из сотни попыток что-то сделать новое только одна удается. Да и то не так, как мечталось. Это не забор, тот можно подсмотреть у соседа. Потому умный ни на какие горы не лезет, за горизонт не заглядывает, с политическими или религиозными системами не экспериментирует, даже пьесы про любовь не смотрит: от них одни волнения.
А вот моя страна вся из скалолазов, мать ее так. Не один эксперимент, так другой, вечно стараемся добыть счастье для всего света да еще и построить царство добра и справедливости прямо вот тут, на сраной земле! И всякий раз срываемся, чуть-чуть не добравшись до вершины: рубаха подранная, руки и морда в крови, а умный сосед за океаном злорадно хихикает. Пока, мол, ты рекорды ставил, я пил и ел в свое удовольствие, да еще к твоей жене пару раз заглянул…
Резко зазвонил телефон. Я дернулся так, что едва не пролил горячий кофе на колени. Черт, нервы у меня, что ли? С чего бы это, откуда у меня – и вдруг нервы…
– Алло?
– Виктор Александрович, здравствуйте, – донеслось из мембраны смущенное. – Это я, Дмитрий Аполлонович… Мы с вами договаривались встретиться сегодня…
– Здравствуйте, Дмитрий Аполлонович, – сказал я. – У вас что-то откладывается?
– Нет-нет, что вы, – запротестовало в трубке. – Я же знаю, вы теперь государственный человек, как можно… Просто мне только что принесли новейшую распечатку любопытнейших материалов, обсуждаем… А если на часок позже сдвинем? Если нет, то нет, я сейчас всех в шею…
– Ладно, – ответил я с благодушием не государственного деятеля, а русского вельможи, что, собственно, сейчас… как и раньше, одно и то же, – на часок так на часок. Все равно в России никто точно не приходит. Но приду обязательно!
Из мембраны неслись слова благодарности: мол, я вошел в положение, понял, но я усмехнулся и положил трубку. Новейшие распечатки любопытнейших материалов!.. Как будто в историографии… или чем он там увлекается в свободное от работы время, могут быть какие-то эпохальные открытия, как в науке или технике!
Любопытнейшие, надо же… Но хоть не спился, не ушел в йогу, сыроедение, пупоглядение, буддизьм или поиски Шамбалы и прочих «тайных знаний древних». Нет, лучше бы «Тайные Знания Древних». Хоть результатов все равно ни фига, но для придурков так красивше.
Сколько моих друзей ушло с прямой дороги! Я не говорю уж про одноклассников, из них сразу после школы спилось две трети, не говорю про институт – половина спилась сразу, но даже из моего тесного круга умнейших людей то один, то другой уходит в поисках чего-то эзотерического, тайного, способного разом решить его проблемы, дать бессмертие, власть над окружающими и прочее, прочее…
У Жуковского прорезалось сравнительно безобидное хобби. Не знаю, каким болезненным недостатком это вызвано, но он вдруг начал везде и всюду выискивать корни русского народа. Начал с Рюрика, с него начинают все, спорил с норманистами, потом заявил, что этруски – это русские, а в последнее время копался в ариях, везде находя созвучия с нашими именами, богами и местными топонимами.
Пытался и меня заинтересовать, но я вежливо увильнул, перевел разговор на баб, который настоящий мужчина не может не поддержать. Для меня лично мы, русские, арийцы или не арийцы… читай – русские, вопрос, может быть, в самом деле интересный. Решить его хочется обязательно в свою пользу, то есть оказаться самым что ни есть арийским народом, чище по крови нордических германцев и всяких прочих шведов. Вот только подоплека у этого стремления к арийству все-таки, на мой взгляд, поганенькая. А если разобраться, то и вовсе, увы, подленькая.
Помню, еще в студенчестве в нашей общаге появлялся не то князь, не то барон, требовал поклонения и говорил с остальными студентами свысока лишь на том основании, что он настоящий барон и у него даже «бумага такая есть»! А мы, как быдло, должны смотреть ему в рот, его мнений не оспаривать, он же голубая кровь и уже на этом основании прав! Не по уму, не по знаниям, не по личным качествам, а потому лишь, что его линия крови прослежена почти так же далеко, как у моей собаки.
Ну, положим, докажем на все сто, что мы, русские, – арийцы. Потомки этрусков, древних ариев. Что это мы строили пирамиды тупым жителям Египта, проводили каналы в Месопотамии, брали Трою – а другое славянское племя ее защищало, – это мы построили все семь чудес света, а Бородинское сражение не проиграли, а выиграли. Ну и что? Станем от этого лучше?
Нет. Но хуже – можем. Во-первых, спесь никого не украшает. Во-вторых, если это мы, русские, построили им пирамиды, то почему теперь все растеряли? Лежим, нежась в лучах былой славы? Увы, прошлая слава – это не деньги в банке: проценты не растут. Гордые потомки Ассирийского царства, в существовании и величии которого никто не сомневается, сейчас работают в Москве чистильщиками обуви. Их на наших улицах около десяти тысяч, многие москвичи гордых айсоров – самоназвание ассирийцев – принимают за цыган, что потомков древнейшей цивилизации весьма задевает.
А если не для спеси, то не понимаю, зачем нам это арийство? Чтобы свысока плевать на другие народы, чья линия крови прослежена не так глубоко во тьму веков? Или потому, что если у нас нет ума, то пусть будет хотя бы дворянство? Или желание арийскости, баронства, дворянства – это нежелание работать, учиться, совершенствоваться самим?
Я еще понимаю придурка, мечтающего без учебы и трудов по щучьему велению овладеть ясновидением, чтением мыслей и прочими могуществами. Все-таки собирается пользоваться! Правда, у него это чтение мыслей не идет дальше вызнавания у встречных девок, с кем что можно, но все же мечтает знание употребить на дело! А родство с этрусками? Разве что горькое признание, что просрали великое наследство…
Окажись я дворянином, бароном или даже принцем – отца не знаю, все может быть, – изничтожил бы те бумаги тут же и еще трясся бы, чтобы никто не узнал о моем «бла-а-агородном» происхождении. А то вдруг кто-то подумает, что я требую по отношению к себе каких-то льгот не по уму или личным заслугам, а лишь на том основании, что мои предки Рим спасли! Или разрушили, неважно.
Точно так же, как арийскость русских, следует, по моему мнению, оценивать богоизбранность иудеев,
