– Слезай, парень.
Ютланд не шевелился, всадник ухватил его за плечо. Ютланд не двигался, всадник попытался дернуть его на себя, но Ютланд не сдвинулся. Рассерженный всадник с силой толкнул, Ютланд лишь посмотрел на него мрачно. Всадник с руганью вытащил длинный кинжал, Ютланд молниеносно перехватил руку и легко сломал ее, как сухой прутик.
Всадник выронил клинок и с воплем перехватил здоровой рукой искалеченную. Конь под ним в панике шарахнулся, зачуяв брызнувшую сверху теплую кровь, сделал прыжок, едва не выбросил из седла хозяина.
Ютланд не стал дожидаться, когда второй отпустит его плечо и тоже ухватится за кинжал, сам дернул его на себя, поднял над головой и швырнул в сторону орлиноглазого вожака. Всадник пролетел под воздуху несколько шагов, с силой ударил о твердую сухую землю и остался лежать, раскинув руки. Кровь хлынула из распахнутого рта, из ноздрей и даже ушей.
Командир отряда смотрел оцепенело, наконец поднял взгляд на Ютланда. Тот начал поворачивать коня, намереваясь уехать, и хотя чутье сказало вожаку громко и отчетливо, что пусть едет, это очень опасный подросток, с такими не связываются, но оскорбленное мужское достоинство завопило нечеловеческим голосом:
– Догнать!.. Схватить!.. Связать, избить!..
Всадники с места пустили коней в карьер. Ютланд развернулся, черная волна поднялась до уровня глаз, и он теперь видел только красные тела, полные теплой крови. Руки сами хватали эту дичь, он бил кулаками, локтями, отрывал конечности, разбивал головы.
Вожак смотрел в спины бросившихся на мальчишку воинов со злобной радостью, потом со страхом, затем с ужасом. Тот, который должен был уже лежать на земле избитый и связанный, дерется с яростью, быстро и люто. И если в обычных драках, где командиру отряда приходилось участвовать десятки, если не сотни раз, отделывались ушибами, кровоподтеками, вывихнутыми пальцами, то после ударов этого звереныша воины падали, захлебываясь кровью, и уже не поднимались.
Их взгляды на миг встретились. Командир вздрогнул, по телу прошла жуткая волна черного ужаса. Показалось, что видит перед собой саму смерть. В глазах этого обычного с виду паренька горит безумие, а бьет он не для того, чтобы защититься, а убивает, как волк ягнят – радостно и с наслаждением…
– Уходим! – заорал он. – Все уходим!
Некоторые, что еще не поняли, что происходит, продолжали бросаться на странного мальчишку, только двое его ближайших соратников оглянулись на командира, быстро подали коней назад и торопливо понеслись вслед за ним в сторону леса.
Ютланд, сцепив зубы, бил с нарастающей радостью, что перерастала в звериное ликование, слышал хрипы, стоны, бульканье крови. Сквозь кровавую пелену видел далеко за этими медленными и слабыми существами повозку, где слабое и надменное существо смело ему дерзить, а сейчас вдруг исчезло из вида…
Последнего из противников он ударил в грудь, проломил кости и ухватил скользкое трепещущее сердце. Несчастный только раскрыл рот для вопля, а Ютланд уже выдернул руку с трепыхающимся в руке комком сладкого мяса, хотел сунуть в рот и сожрать, как уже делал раньше не раз, но снова взгляд упал на повозку, где исчезла та сама дура…
Он отбросил дергающийся комок мяса, Алац уловил его желание и в два длинных прыжка оказался перед повозкой. Той надменной дуры там нет, только ковров как будто больше, а в середине вообще горб…
Рука его рванула за ковер, тот отлетел в сторону. Горб затрясся, Ютланд сорвал еще два, на дне повозки сидит, как мышь в ямке, перепуганная Мелизенда и смотрит на него вытаращенными глазами.
– Ты… цел?
Он прорычал:
– Я?
Она сказала все еще испуганно, но на глазах наглея:
– У тебя не в порядке уши или вся голова?.. Конечно, ты.
– Я цел, – рыкнул он, – а вот твои…
Она испуганно выглянула через край, ойкнула и плюхнулась обратно.
– Они что… все убиты? Что с ними случилось?
Он сказал язвительно.
– Передрались. Мужчины все дураки, верно?
Она снова выглянула опасливо, вздрогнула и побелела.
– Ой, как страшно!.. Там столько крови…
Он сказал равнодушно:
– Да… кровь, ага…
Она продолжала вздрагивать и страшилась посмотреть в ту сторону, а он чувствовал, как быстро уходит ярость, и смутно подумал, что никогда еще так вот сразу не терял звериности.
– Ладно, – сказал он почти обычным голосом, – это хорошо, что ты цела. Ну, я поехал…
Хорт побежал вперед, конь понес его следом, а сзади раздался возмущенный вопль:
– Ты что о себе думаешь?.. Как я поеду, если они все перебили друг друга? Я видела, ты начал грубить, вот они и поссорились! Теперь я одна, как я поеду?
Он посмотрел на лошадей в повозке, они тревожно пофыркивают при виде луж крови, но стоят на месте.
– Возьми вожжи, – посоветовал он. – И езжай спокойно.
Она взвизгнула:
– Я? Принцесса?
Он сдвинул плечами.
– А что такого? У нас так и тцари ездят.
– Дикари, – сказала она с отвращением. – Я не могу брать вожжи в руки, это меня опозорит.
Он поморщился.
– Тогда жди, когда кто-то наткнется. Здесь дорога… хорошая, если не сегодня, то завтра-послезавтра обязательно кто-то проедет. Или попроси крестьян отвезти. Хотя они сейчас и заняты ремонтом своих домов, но за хорошую плату не откажутся.
Она крикнула:
– Ты совсем прибитый? Да меня ночью волки сожрут!
– Побрезгуют, – заверил он. – Я с тобой всего две минуты, и то уже от тебя тошнит.
Он снова толкнул коня, тот шагнул и одновременно им в спину взрезался истошный вопль:
– Дурак, да возьми же меня к себе на седло! И отдашь в ближайшем селе или городе…
Он подумал, в самом деле тянет ее придушить, чтоб не раздражала, но послал коня обратно. Хорт недовольно заворчал, Ютланд протянул руку, она вцепилась обеими тонкими лапками, он легко поднял к себе в седло, посадив перед собой боком, так что ноги свешиваются на одну сторону, а пушистые волосы щекочут ему подбородок.
Конь равнодушно прошел через трупы, хорт тоже пробежал по крови, а потом долго оставлял красные отпечатки лап. Мелизенда вздрагивала и отворачивала голову.
Когда место побоища с трупами осталось позади, она спросила едва слышно:
– А почему не возьмешь у них хотя бы оружие? Там хорошие мечи… для простых, конечно.
Он буркнул:
– Мне еще почти полгода нельзя брать в руки оружие взрослых.
– Странные обычаи, – сказала она озадаченно.
– Какие есть, – ответил он.
– Какое-то дикое племя?
– Если раз так скажешь, – предупредил он, – пойдешь пешком.
Она сказала испуганно:
– Ты чего? Дикие – это храбрые, мужественные, смелые, отважные, прямые, честные, глупые, верные, тупые… В общем, замечательные люди. Таких все любят. С вами… с ними хорошо!
