– Ти би, синок, нэ спорыл. Все равно праспорыщ…
Мы, жалея старика, принялись изо всех сил отговаривать Тимирязьева, но он не сдавался. Дедуля со вздохом приник к краешку таза и глоток за глотком медленно выпил все его содержимое.
Все ахнули. Багровый Тимирязьев выхватил из заднего кармана брюк пачку денег и шмякнул на стол перед стариком.
– Все, гулянка окончена.
Армянин начал отказываться от денег, утверждая, что он знает какой-то «сэкрэт», но Ленька был неумолим.
Когда я стоял в гардеробе в ожидании своего пальто, ко мне неожиданно подошел удачливый старичок. Не знаю, почему он проникся доверием именно ко мне. Армянин положил мне на плечо свою морщинистую руку и сказал:
– Жэншына би павэрыл… Савсэм дурак твой друг, савсэм…
– Да уж… – смущенно пробормотал я.
– Я вэдь сорок лэт в цирке… Тэпер на пэнсыы… Знаэщ номэр такой, кагда агон изо рта идет?
– Знаю, – припомнил я что-то из детства.
– Чтобы агон шел, нужно тры лытры керасын выпит, панымаэщ? А тут – канъяк… Тфу! Жэншына би павэрыл, – опять сказал армянин.
Он отдал мне Ленькины деньги (я не смог отказаться) и добавил:
– А еслы би нэ павэрыл, то денгы би назад взал… Панымат нада!
Вот в том-то и дело, что надо «панымат». А мы ничегошеньки не понимаем. И поэтому мне становится страшно, когда я представляю, какой бы мне попался муж, будь я женщиной.
Тем временем разговор в Катькиной гостиной (она же – столовая, кабинет, библиотека и спальня) ни на минуту не утихал. Марина уже рыдала в голос. «Две плачущие женщины за день, – подумал я, вспомнив Машу Еписееву. – Не чересчур ли?»
– Ну что ты плачешь, дурочка, – утешала Катька.
Хм, «дурочка». Меня бы так.
– Если уж тебе непременно требуется гений, то почему ж тебе не подходит вот этот…
Кэт мотнула головой в мою сторону. И тут, кажется впервые после посещения ванной, Марина заметила, что в комнате находится третий. Она внимательно оглядела меня с головы до пят и убежденно проговорила:
– Нет, Арсений не гений.
– А ты думаешь, что гений обязательно должен щеголять немытыми волосами, трехдневной щетиной и рваными носками? – саркастически осведомилась мадам Колосова.
– Да отстань ты со своими носками! – взорвалась театралка. – При чем тут носки?!
– Ну хорошо, – миролюбиво отозвалась моя лучшая подруга, – не хочешь о носках – не надо. Тогда ответь, чем тебя не устраивают эти великолепные синяки?
Меня передернуло. Я понял, что сегодня разговор наедине у нас с Катькой не получится.
– Синяки-то мне нравятся, да только вот сам он какой-то туповатый… Не гений, словом.
– Арсений тебе не нравится только потому, что он не любит театр, – вынесла вердикт Катька.
Она, разумеется, была уже в курсе утреннего приключения.
– Он мне вообще не нравится! – отрезала Марина.
А вот она мне почему-то вдруг понравилась. Может, всему виной жалость?
Глава 9
Страшная месть
Переночевал я у Катьки. Она улеглась на своей законной кровати, Марина устроилась на диване, а я кое-как примостился на странном сооружении, именуемом кухонным уголком. Проснулся я совершенно разбитым. С трудом разогнув тело, принявшее форму «уголка» (и кто только придумал это орудие пытки), поплелся к зеркалу. Свинцовые примочки, которые провели ночь на моей многострадальной физиономии, ничуть не помогли. Из зеркала на меня уставилась мрачная уголовная морда. «Черт с ним, – уныло подумал я. – Что-нибудь придумаю».
Катька уже ушла на работу. В комнате раздавался шелковистый шорох. Наверное, копошилась Марина. Я оседлал табурет и принялся ждать. Неизвестно чего.
Наконец шорох прекратился, и в кухню вплыла Катькина подруга. Ее каштановые волосы (в отличие от моей слежавшейся за ночь в войлок шевелюры) были аккуратно уложены. Лицо какое-то просветленное. Марина распространяла тонкий аромат.
Поистине, женщину можно смело забрасывать в джунгли. Главное, не забыть скинуть ей с вертолета косметичку. Через месяц вы найдете ее ничуть не изменившейся. Более того, она наверняка будет довольна. Ну как же, наконец-то удалось сбросить свои лишние два с половиной килограмма!
– Привет, – улыбнулась Марина. – Скучаешь?
Я опустил голову и поджал ноги под табурет.
– Синяки пройдут, – утешила она. – Примерно через месяц… Что ж ты, не мог наподдать им как следует?
