Пять ночей. Вампирские рассказки

Зака. Потому я предпочла действовать, напоминая себе героиню Лорен Холли, сажающую самолет в фильме «Турбулентность».

Изогнувшись, я подтащила к себе отброшенный пакет и достала оттуда упаковку с красным крестом. Сорвала защитную пленку, сунула трубку в рот Зака и нажала. Будто делала это тысячу раз.

Его горло не делало никаких глотательных движений, и я подумала, что вот сейчас кровь польется обратно. Однако этого не случилось. Она текла и текла, и лишь когда упаковка наполовину опустела, его кадык дернулся. Зак выгнул спину, откинув голову назад, как в судороге, а потом схватился пальцами за пластиковый пакет и за секунду выжал его весь. После второго пакета он медленно приподнялся, сел и попытался соскрести волосы с лица. Не вышло — они слиплись в одну черную массу. Но кровотечение прекратилось, и белизна кожи — там, где ее было видно под кровавыми подтеками — уже не была такой пронзительной.

— Полный бак, — сказал он хрипло. — Теперь в автомойку.

Не выдержав, я засмеялась, и он добавил:

— Леди — вперед.

— Нет, — покачала я головой. — Ты грязнее.

У нас есть полчаса, подумала я, но лучше уж я буду в душе, когда Демон приедет, чем в прихожей.

Зак отмылся на диво быстро. Когда я входила в ванную, то думала об одном — как затянуть процесс мытья до абсурда, чтобы как можно меньше участвовать в том, что случится. Но это были лишь мечты, потому что мне не пришлось даже мыло смыть как следует.

Я только услышала, как кто-то распахнул дверь, будто она и не была заперта. Силуэт Зака через полупрозрачную занавеску увидела лишь мельком, потому что он содрал ее, рванул на себя так же свирепо, как до этого дверь. Я едва успела вцепиться в полотенце.

— Как ты посмела, твою мать?! — прошипел он, и в голосе была такая ненависть, что мне стало реально страшно. Ему было сильно наплевать, что я полуголая, да и мне в данных обстоятельствах тоже. — Как ты могла такое сделать?!

— Что? — пролепетала я, и он швырнул в меня телефон — чудом мимо, в кафельную стенку, и он развалился на две части. Заку было явно наплевать на телефон. Так явно, что следующей запросто могла быть моя голова. Его глаза горели той же ненавистью, что и голос, а кроме того в них была физическая боль и паника. Мне пришлось сделать колоссальное усилие этого не заметить и просто отразить страх в своих глазах. Как свой собственный. И не могу сказать, что наигранный.

— Ты. Ему. Звонила! Какого черта ты ему звонила, тупая сука?!!!

Он сорвался на крик, и я зажмурилась. Неплохо сейчас было бы заплакать, но у меня почему-то не получалось. Хотя это был не единственный путь.

— Я думала, ты умираешь! — заорала я в ответ. — Мне что, надо было звонить 911?!

Зак отступил, потом быстрым движением прижал кулаки к глазам. Когда он их отнял, эмоции уже так не полыхали, они тлели, в каждую секунду готовые к новому порыву ветра. Его халат распахнулся, и я увидела, что тонкие щупальца проклятия уже наползли ему на грудь, будто смыкался какой-то чудовищный капкан.

— Да что тебе за дело, хоть бы я и сдох?

— Только не в моей квартире. Какого черта ты так себя ведешь? Я же не хрен зна кому позвонила, он твой прайм, и больше тебе никто не поможет! Не говори, что ты не за этим приехал в город со своим проклятием! Опять! Я понимаю, что он тебя бросил, и несладко пришлось, но все ведь позади!

В кои-то веки ему нечего было сказать, потому что он ничего не сказал. Оперся затылком о кафельную стену, закинув голову, и на секунду закрыл глаза. Это был ужасающий по силе перфоманс — настолько непосильная усталость и безысходность, что ванная стала казаться моргом, а в воздухе запахло формалином. Я глотнула этот отравленный воздух и точно потеряла бы сознание, если бы через мгновение это не закончилось. Он открыл глаза. Ванная снова была ванной, и пахло в ней только мылом и кровью.

— Откуда знаешь? — спросил он наконец. На всякий случай я отступила назад, укутываясь полотенцем. — Про «бросил»?

— Ты сам сказал.

— А про «несладко»?

— Я же все-таки мародер. Когда-то мы были носителями теории.

— Он сказал, что может быть легкий дискомфорт… когда он уедет. Когда кровь, что он мне дал, начнет отвыкать.

— Знаю. То же самое сказал Рэй Бенсон из старшей школы, когда впервые совал в меня свою штуку. Правда, слово «дискомфорт» было для него слишком сложным.

Это заставило его взглянуть на меня — едко, почти как прежде.

— Ужасно, Кэт. Надеюсь, это не длилось пол гребаных года?

Полгода? Я поежилась. Хорошенький дискомфорт. Хотела бы я, чтобы Демон ощутил это — посмотрим, повернется ли у него язык назвать это легким…

— Почему он не остался с тобой хотя бы на несколько дней после обращения?

— У него были срочные дела.

— А почему хоть не сказал, что тебя ждет на самом деле?

Зак взглянул на меня снова — как на дурочку.

— Он не думал, что ждет. Просто он меня переоценил.

— Это происходит со всеми детьми в такой ситуации.

— Но не с его детьми.

— Неправда. Со всеми, я это точно знаю, и с его в особенности! Да и откуда ему знать? Он ведь бросил так рано только тебя.

Это было явно лишнее, но я почему-то не замолкала — теперь все казалось таким очевидным.

— Я поняла. Ты поэтому не позволяешь ему приблизиться? Боишься, что, когда он снова уйдет, будет как тогда?

— Да заткнись наконец! Психолог хренов, что б ты там понимала?!

— Может, я ничего и не понимаю. Но поскольку тебе и сейчас хуже некуда, стоит попробовать сделать хоть что-то, а не подыхать, давясь своей гордостью.

Я отбросила полотенце и, почти оттолкнув Зака, вышла из ванной. Мне нужно было одеться, ему тоже. И это ощущение было вполне к месту, потому что через пять минут прозвучал звонок в дверь.

Мы переглянулись, и Зак очень медленно покачал головой, пятясь вглубь комнаты. Это означало что угодно — то ли «не открывай», то ли «я открывать не буду». Выбора было немного — я только вздохнула и отперла дверь, не дожидаясь второго звонка.

Демон аккуратно и грациозно переступил порог, остановившись на единственном чистом участке в прихожей.

Честно говоря, я просто обалдела, увидев его — просто как-то не была готова после стиля кэжуэл. Не знаю, может, дело в освещении, но он выглядел просто… ослепительно. Не думала, что бывают костюмы дороже, чем у Майка Нормана, и что на ком-то он может сидеть еще лучше. Из-за белого воротничка кожа просто светилась, глаза были полуприкрыты от яркого света лампы прямо над головой, а на волосах и ресницах замерли капельки дождя, переливаясь в этом сиянии бриллиантами. Это длилось миг, потом Демон встряхнул головой, и драгоценные брызги разлетелись, будто сверкающие искорки.

— Ох, дети, если бы знали, с какого мероприятия меня выдернули! — сказал он весело.

Я продолжала тупо таращиться на него, как зачарованная, пока он не вывел меня из транса тем, что сбросил плащ прямо мне на руки. Вернее, почти на голову — видно, спутал меня с вешалкой. От него так потрясающе пахло, что у меня онемели ноги.