Мы состоим из водки, двухсот тысяч сигарет,
Все променяв на деньги и на глупые мечты,
Мы были просто так, для красоты…
Бог устал нас любить.
Бог просто устал нас любить.
Не знаю, что и сказать. Бывает, что нужно просто некое озарение, чтобы все стало на свои места, а до этого кажется, что и так все в порядке. Я совершила преступление, и этого никто не в силах изменить. Я осталась жива, и в чьих-то глазах это тоже преступление, чуть ли не страшнее, чем предыдущее. Моя жизнь изменилась. Как это расценивать? Как преступление? Не знаю, что и сказать.
— Я не могу писать об этом! Да я в жизни не видела ни одного вампира, как вы себе это представляете?
Пришлось воткнуть наушник плеера поглубже в ухо. Голос у Кэссиди точно как у новенькой ручной дрели, и прежде чем давать ей какое угодно задание, я бы хорошо подумала. Блин, да я платила бы ей только за то, чтобы она молчала.
— Что ж, придется открыть тебе глаза на то, что ты так упорно игнорируешь, -
невозмутимо бубнил мой шеф — единственный счастливый человек в этом офисе, чей слух не воспринимал ультразвуки Кэссиди. — Ты журналист, а журналисты не обязательно пишут о том, в чем разбираются. Сначала они получают задание, потом собирают материал, изучают факты, добавляют красок и статья готова. Тебе это что-то напоминает? Или ты умудрилась листать «Космополитен» на всех лекциях до единой?
— Вы все ко мне несправедливы! — изо всех сил защищалась Кэссиди, так напористо,
что это начинало напоминать нападение. — Моя статья про НЛО обязательно получила бы премию, если бы вы согласились заявить ее!
— Господь с тобой, Кэсси. Я и в тираж ее пропустил только потому, что Дагни лежала в больнице и не смогла вовремя закончить репортаж о самоубийцах.
В больнице, ага. Я сломала обе руки и ребра, получила сотрясение мозга, мое состояние признали тяжелым и чуть ли не запретили посещение. Но моральное состояние было гораздо хуже всего, что могло произойти. Хорошо, что я была под морфином, иначе не знаю, как пережила бы это… Пришлось послать заявку на номинацию только на будущий год. Жаль, статья-то роскошная была. А еще хуже то,
что этот самый будущий год прошел бесславно, да и второй уже на исходе, а вот достойного материала нет. Хотя кому я голову морочу? Может, и есть. Я просто потеряла вкус к работе, нужно наконец это признать. С тех пор я пишу нейтральные ни на что не претендующие статейки, а Брюс так мил и терпелив, что еще не послал меня с моим кризисом жанра подальше. Может, потому, что нейтральные статейки тоже нужно кому-то писать? Может, хрень в стиле «Секс и город» — теперь мой потолок?
А может, потому, что даже в глубинах депрессии я пишу лучше некоторых на волне вдохновения…
— Вы это специально говорите! — Визг дрели дополнили нотки гнева, и добрая его часть адресовалась мне. — И где прикажете мне собирать материал?! Ночью на улицах?! В ночных клубах?! Где мне их искать?
— Кстати, по этому поводу можешь проконсультироваться у Дагни.
Кэссиди фыркнула так энергично, что у любого другого зубы повылетали бы.
— А она что знает?
— Может, что и знает. Ее родственница — Мастер Филадельфии, если не ошибаюсь.
Брюс, ну какая же ты сволочь.
Игнорировать стоящую над тобой почти двухметровую шпалу на каблуках, отравляющую воздух новыми «экспериментальными» духами, сложно. Я подняла глаза и вытащила один наушник.
— Слушаю тебя.
— Это правда?
— Что именно?
— Что твоя родственница — Мастер Филадельфии?
— Нет.
Кэссиди расслабилась и снова фыркнула.
— Я так и думала!
— Она моя родная тетка, — мстительно сказала я. — И она — Мастер штата Иллинойс.
Выражение ее лица было не хуже сна о Пулитцеровской премии, который я видела пару ночей назад. Иногда, когда уверен, что глупее быть не может, реальность просто обожает тебя удивлять.
— Вау!!!
