В общем, до того, как папа все нам рассказал (а еще до того, как Джимми познакомил нас с родителями своей будущей жены), я считала, что Алан — самый необычный человек в моей жизни.
— Слушаю, — раздался голос Алана, и у меня заскребло в горле.
— Привет, — еле-еле подала я голос. — Как ты?
— Что-то случилось?
Алан знал меня как облупленную. Неужели? Неужели я не могу позвонить просто так?
Нет?
— Все в порядке, меня… в общем, я в командировке. Слушай, когда ты был в
Лучших Семи, с вами работал Уильям?
— Макбет, — ответил Алан, так тихо, что я не могла оценить, как больно ему сделала. Блин, не могла позвонить просто так! — Да, он был с нами, друг Джейсона.
Первого из Семи.
— Я помню.
— Там темная история какая-то. В ту ночь незадолго до того, как распустили Семь
Лучших и всех мародеров, много наших пострадало — Джейсон, Сэм, Кэтрин… И Уилл тоже, говорили, что он был на каком-то задании и не выжил… А почему ты спрашиваешь?
— Да тут надо, для статьи… Что он был за человек, Алан?
— Нормальный парень. Не фанатик. Не знаю вообще, убил ли он хоть одного… мы все были под влиянием Джейсона, а он, его лучший друг, — нет. А вообще мы мало общались.
— Спасибо тебе большое, Алан. Я позвоню.
— Хорошо, — сказал он, а прозвучало это как «не позвонишь». — Ты еще не сломалась?
— Нет, — сказала я, а потом поняла, что он о сигаретах.
Я повесила трубку. Что я здесь делаю? Вместо того чтобы быть с единственным человеком, который меня понимает и любит, заботится обо мне, гонюсь за какой-то сенсацией, сижу в Богом забытом месте на краю географии в окружении чудовищ и пытаюсь трезво мыслить. Дай Бог, получится.
В одном я могла собой гордиться — Уильям был в ресторане, в полном одиночестве.
За стойкой скучал обычный человеческий бармен, на которого в отсутствие более важных проблем я с удовольствием обратила бы внимание. То есть не в этом веке.
— Можно сесть, Уильям?
Он кивнул.
— Да, пожалуйста.
Больше всего я опасалась, что сейчас он замкнется в себе, и мне останется только слопать свой завтрак и уйти восвояси. Но враждебности пока не чувствовалось, и я приободрилась.
— Меня зовут Дагни.
— Зачем ты здесь? — неожиданно спросил он.
Я не знала, как с ходу ответить, но официант (тоже человеческий) подал мне меню,
и пришлось прерваться. Это дало мне немного времени.
— Пишу статью.
— Правда?
Он отложил вилку, и я заметила, что глаза у него совсем не темные. То есть темные, но серые, а не карие. И острые. Очень острые.
— Мой жених тебя знает. Алан Форман.
Уильям чуть улыбнулся, но это была не улыбка радости.
— Ты сказала ему, что я жив?
— Нет.
— Это не имеет значения, но… если это и для тебя не важно, то и не говори.
— Я не собиралась. Просто вспомнила твое лицо на фотке у Алана. Вы там с ружьями.
И ты единственный не улыбаешься.
Он едва пожал плечами, мол, чему радоваться, и продолжил есть. Я последовала его примеру, тем более что желудок просто кусался. А готовили тут роскошно… если так пойдет и дальше, то любимые джинсы придется выбросить.
— Ты пробовала его кровь? — спросил вдруг Уильям, так же неожиданно, только в этот раз у меня во рту был кусок отбивной. Не знаю, каким чудом я его проглотила.
— Что?..
— Ты слышала. Кровь Демона.
— Зачем мне это?
Уильям склонил голову к плечу, глядя на меня искоса, и это сразу забрало у него пятьдесят процентов человеческого.
— Чтобы быть здесь. Да или нет?
— Нет.
