– Да, считаю.
– Как Хогарт?
– Примерно.
– Тогда почему бы вам не устроить выставку? Можно было бы попросить папу спонсировать ее…
– Нет, Лавиния, это ни к чему, найдется и много других охотников воспользоваться кошельком герцога. К тому же он сделал очень крупное пожертвование на сиротский приют.
– Но он восхищен вашими картинами, иначе не стал бы просить нарисовать меня.
– И наверняка ожидает результата. Так что, может, продолжим нашу работу?
Лавиния замолчала, лицо ее снова приняло мрачное выражение, а через несколько минут она начала ерзать.
– Лавиния, сидите, пожалуйста, спокойно, – попросила Френсис. – Я не могу вас рисовать, вы же все время крутитесь.
– Я не могу сидеть спокойно. Я сегодня совсем не двигалась, даже верхом не ездила. А папа не захотел даже прокатить меня в фаэтоне; а мне больше не с кем гулять.
– Я вижу, вы очень расстроены, дорогая моя.
– А вы бы не расстроились на моем месте? Когда мы ехали в Лондон, он обещал, что будет вывозить меня в разные места, а вместо этого только привозит меня сюда и разок свозил в Академию, да и то благодаря вам.
– Вы были на чае у леди Уиллоуби.
– Ну да… восхитительные посиделки, ничего не скажешь. – В голосе Лавинии звучал неприкрытый сарказм. – Я просто умираю со скуки.
– Одевайтесь-ка, – решительно сказала Френсис, – покатаемся на моей коляске.
Френсис стала торопливо собираться, стараясь не задумываться о том, как к этой прогулке отнесется Маркус. Уже через несколько минут они ехали по Брук-стрит, откуда свернули в парк.
По парковым аллеям чинно двигались одна за другой кареты и коляски всевозможных видов и размеров. Френсис пристроилась к одной из верениц. Приходилось то и дело придерживать лошадей, чтобы поздороваться со знакомыми, перекинуться последними новостями.
По пути Френсис представила Лавинию множеству людей. Узнав, кто она, дамы расплывались в улыбке, почтительно просили передать привет герцогу и обещали прислать ему приглашения.
– Подхалимы, все до одного, – проворчала Ла-виния, когда они доехали до конца аллеи и повернули обратно. – Можно подумать, папе очень нужны их приглашения.
– Зачем вы так? К тому же некоторые из этих дам пользуются большим влиянием, особенно леди Джерси. Стоит ей остановиться и заговорить с вами, это будет означать, что вы в фаворе, и вы станете получать множество приглашений.
– Вы меня обманываете.
– Нисколько.
– А если я ей не понравлюсь?
– Ну, тогда берегитесь, вас начнут бойкотировать.
Лавиния рассмеялась.
– Вам-то бояться нечего, вы получите кучу приглашений, миледи, все возле вас останавливались, кроме той странной дамы в огромном черном капоре, почти закрывающем лицо. Вы ее знаете?
– Да, я знакома с ней. Это миссис Харкорт.
– Господи, а я ее не узнала. Она же часто приезжала в Лоскоу-Корт, и они с мамой часами просиживали в маминой гостиной. Мне кажется, когда мама умерла, она думала, папа предложит ей занять ее место. Приехала после похорон и стала обхаживать папу, мол, она хорошо понимает его состояние, поможет ему справиться с утратой и все такое прочее. Он был очень груб с ней. Сказал, что если она действительно хочет угодить ему, то лучше всего ей убраться и оставить его в покое.
– Ничего себе.
– Она взбесилась, назвала его неблагодарным и наговорила кучу вещей, которых я не поняла. А он спокойно ее выслушал, а потом позвал Клейтона, дворецкого, и приказал проводить ее до выхода.
– Лавиния, дорогая, вы не должны рассказывать мне такие вещи.
– А кому же мне рассказывать?
– Никому. – Откровенные признания девушки поставили Френсис в неловкое положение, надо было как-то положить этому конец. Френсис натянула поводья, останавливая лошадей. – Как я поняла, в поместье ты часто правила сама?
– Да, еще как! Я мастак в этом деле. Папа говорит, я управляюсь с лошадьми не хуже Дункана, если не лучше.
– А хочешь поуправлять сейчас?
– А вы разрешаете? Конечно, хочу!
– Тогда бери вожжи. Только потихоньку, не старайся никого догнать.
Лавиния с горящими глазами схватила вожжи – и оказалась таким умелым кучером, что Френсис разрешила ей править до самого Коррингам-хауса.
