ответили на мой вопрос. Вы были близко знакомы с папой в юности?
– Не очень. Я в тот год впервые вышла в свет, и мы встречались обычно на всяких светских собраниях. Мне было семнадцать, а ему двадцать три. После того сезона я его больше ни разу не видела.
– А мне кажется, это не все.
– Не знаю, с чего вы это взяли. Вообще я не хочу больше говорить об этом. Давайте лучше посмотрим, как вы выполнили задание.
Они стояли голова к голове, рассматривая рисунок, когда слуга сообщил о приходе герцога. Френсис не успела даже подготовиться, как он уже оказался в комнате.
– Миледи. – Он был серьезен, Френсис улыбнулась, в ответ его губы дрогнули.
– Ваша светлость, мы как раз заканчиваем.
– Можно взглянуть? – Маркус взял рисунок. – Винни, это все ты нарисовала?
– Да, папа. – Прежнее оживление покинуло девушку, лицо стало хмурым, как обычно.
– Очень мило. Неплохо. – Маркус с любезной улыбкой повернулся к Френсис. От страстного мужчины, целовавшего ее в карете, не осталось и следа. – Многообещающее начало, не правда ли, миледи?
– Да, вы правы. – Френсис старалась говорить спокойно. – Через несколько лет у меня появится конкурентка.
– Ну уж нет, – сказал Маркус, – не думаю, чтобы Лавинии пришлось думать о том, как заработать на хлеб.
– Согласна, но это не значит, что ей не захочется применить свой талант, – резко возразила Френсис.
– Мужья обычно не любят талантливых жен.
– Неужели? – Надменный тон Маркуса вывел ее из себя. – Мой муж, например, полностью меня поддерживал. А теперь, когда его нет со мной, я занимаюсь живописью и преподаю, чтобы заполнить свою жизнь, доказать самой себе, что, если я и вдова, это еще не значит, что я нуль, я зарабатываю, чтобы помогать сиротам, а вовсе не ради куска хлеба. – Френсис показалось, что Лавиния издала сдавленный смешок.
Маркус улыбнулся.
– Ваша взяла, миледи, извините меня. А как идет портрет?
– Неплохо, милорд.
– Наверное, нелегко было заставить мою дочь сидеть спокойно?
– Надо было просто занять ее чем-то, что ее интересует.
– И как вы этого добились?
– Кролик помог, – вставила Лавиния. – Тот, которого мы нашли в саду.
– Кролик? – Маркус посмотрел на Френсис. – Так он жив?
– Естественно. Я же обещала Эндрю, а свое слово я держу.
Был ли это намек на то, что он не всегда выполнял свои обещания? Маркус не привык, чтобы его упрекали, и ему стало неприятно.
– И вы позволили Лавинии держать его?
– А почему нет? Его я тоже нарисовала, он помогает выразить характер ее милости.
Маркус нахмурился. С Лавинией и так нелегко справиться, а тут еще Френсис Коррингам ей потакает. Нет, он этого не допустит.
– Могу я посмотреть?
– На кролика? – удивленно спросила Френсис.
– Нет, конечно, на портрет.
– Нельзя, – твердо сказала Френсис. – Пока работа не закончена, я никогда ее не показываю.
На этот раз Лавиния засмеялась открыто.
– Мне кажется, папе никто еще никогда такого не говорил.
– Все бывает в первый раз.
Маркус глубоко вздохнул, превозмогая раздражение.
– Хорошо, подожду, пока вы закончите работу, миледи, – сухо сказал он. – Винни, нам пора ехать. Через полчаса у тебя урок танца в Стенмор-хаусе.
Френсис спустилась к выходу вместе с ними.
– Увидимся в понедельник, если это удобно твоему отцу, – сказала она и поцеловала Лавинию в щеку. Она и сама не знала, зачем это сделала, просто захотелось как-то приласкать девушку. К ее удивлению, Лавиния порывисто обняла ее и поцеловала в ответ.
– Лавиния, подожди меня в карете, – сказал Маркус, – я хочу поговорить с леди Коррингам.
Едва Лавиния вышла, Маркус повернулся к Френсис.
– Миледи, неужели нельзя было найти другой способ заставить ее сидеть спокойно?
