– Его светлость необъективен.
– Да, без сомнения. Но он не единственный, кто так говорит. Кажется, весь Лондон стремится устроить дочерей к вам.
– Ну, майор, вот уж не ожидала, что военный человек столь искусен в комплиментах. Только я слишком стара, чтобы принимать их всерьез.
– О чем вы говорите, миледи?! Вы же в самом расцвете! – Майор громко расхохотался. – Стенмор, ну поддержи же меня.
Маркус улыбнулся.
– Я уверен, графиня сама знает о своих достоинствах.
– Самый загадочный ответ, который я когда-либо слышал, – вставил Перси.
– Просто герцог слишком благороден, чтобы заявить открыто, что ему не всегда нравятся мои методы, – пояснила Френсис, решив, что последнее слово непременно останется за ней. – Но мы заключили перемирие, не так ли, ваша светлость?
– Да-да, – согласился Маркус, тоже не желавший ссоры на глазах у посторонних. Она смотрела на него своими фиалковыми глазами и улыбалась. Ну почему в ее присутствии он робеет как мальчишка?
– Сэр Персиваль, я думаю, нам пора ехать. – Прилагая неимоверные усилия, она сумела отыграть роль невозмутимой матроны, и теперь надо было поскорее удалиться со сцены, пока герцог не сказал чего-нибудь еще. – Ваша светлость, я жду леди Лавинию в понедельник. Майор, очень рада была познакомиться.
– Я тоже, миледи. – Майор поклонился, Маркус коснулся рукой шляпы, Перси кратко попрощался, фаэтон тронулся.
– Какая потрясающая женщина, – пробормотал Доналд, провожая его глазами.
– Да.
– Вы в самом деле поссорились из-за леди Лавинии?
– А-а, ерунда.
– Брось, старина, от меня можешь не таиться, расскажи, в чем дело.
– Это мелочь, конечно, но мне показалось, что она дает Винни слишком много свободы.
– А ты хочешь держать ее в ежовых рукавицах?
– Вовсе нет, но я не люблю, когда подрывают мой авторитет.
Доналд рассмеялся.
– Уж это-то мне знакомо. А мне показалось, она относится к тебе уважительно.
– Еще бы! Она же знает, что в случае чего я откажусь от ее услуг, а она нуждается в деньгах.
– Правда? По ней этого не скажешь.
– Деньги ей нужны не для себя, для пасынка. Он по горло в долгах и все время тянет из нее.
– А тебе ее жалко…
– Нисколько, – отрезал Маркус, – она вполне способна позаботиться о себе. Остра как бритва и холодна как лед. – Он немного помолчал. – Но при виде ребенка тает точно масло на сковороде. Пасынок, падчерица, дети падчерицы ее просто обожают, обращаются с ней запросто. Да и Винни…
Доналд посмотрел на него долгим взглядом.
– Понятно, она сыплет тебе соль на рану.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Брось, старик, ты годами сражался со своей дочерью. И если графиня нашла подходы к Лавинии, тебе лучше прислушаться к ней, даже если для этого придется признать свою неправоту.
– Она не хочет пойти навстречу.
– Это ты не хочешь. Я же знаю, Стенмор, ты бываешь упрям как осел.
Маркус усмехнулся.
– Если б это сказал не ты, а кто-то другой, я бы дал ему в нос.
– Так дай, если тебе от этого полегчает. Можем к Джексону заехать и подраться на ринге.
– Нет, мне надо домой, выпить чаю с дочерью. Она там учится танцам, а у учителя нет такого терпения, как у Фэ… у графини.
– Ага, значит, ты признаешь, что она обладает терпением.
– Я этого и не отрицал.
– Сдается мне, ты ее любишь.
– Чушь! Мы с ней и получаса не можем провести вместе, чтобы не поругаться.
– Ну и что? Кстати, это первейший признак любви. Из нее получилась бы прекрасная герцогиня.
– Нет уж, я не намерен снова жениться, с меня достаточно и одного раза. К тому же она вполне довольна своей жизнью…
– Она сама тебе сказала?
