твоих припадках я узнал не каким-то там магическим способом, а от патриция.
— А мне стало все известно, когда мы ночевали в общине. — Карр пристально смотрел на него. — Неужели ты надеялся, что никто ничего не заметит?
Ну а все остальное, — перехватил нить разговора Феникс, — встало на свои места, когда я изучил описания сходных случаев. Они редки, но в документах отражены и при должном старании могут быть обнаружены. — Он сделал паузу и неожиданно сменил тему. — Ходят слухи, будто я неподвластен смерти. Это неправда. Такое, — чародей улыбнулся, — превышает возможности даже самого Мелиобара. Признаюсь, я никогда не опровергал рассказов о моем сверхъестественном долголетии, ибо такого рода слухи подкрепляют авторитет Соглашения. Но что бы сказал ты, Кэлдасон, начни люди говорить такое о тебе?
—Я имею в виду, такие слухи были бы не совсем беспочвенны?
— Ну, как ты и сам знаешь, мои раны заживают быстро. Сломанные кости срастаются. Я никогда не болею.
— Никогда?
— Мне довелось оказаться в Шалме в разгар эпидемии «черных пятен» и в Диве, когда там свирепствовала «гниль». Похоже, никакая зараза мне не опасна.
— Хочешь сказать, что ты бессмертен? — изумленно пробормотал Куч.
— Нет. Я обладаю необычайной способностью восстанавливать физические силы, но назвать меня неуязвимым и тем более бессмертным нельзя. Всему есть предел. Не думаю, что если мне оттяпают руку или ногу, она отрастет заново, и, уж конечно, я не выживу без головы или с раной в сердце. Но опять же, был случай, когда я выпил яду и, как видите, уцелел.
— А кто дал тебе этот яд?
— Я сам.
Некоторое время присутствующие размышляли над этим в молчании. Нарушил его Феникс.
— Ты стареешь?
— Не очень. За долгое время моя внешность не претерпела почти никаких изменений.
— И давно это у тебя?
— Со времени великого истребления моих соплеменников у Кесколльского ущелья.
Карр не сумел скрыть своего изумления.
— Но это было семьдесят лет назад!
— Семьдесят два года, — поправил его Рит.
— Выходит, ты старше, чем был мой наставник! Но выглядишь... — Куч осекся.
— Я знаю.
— Это своего рода проклятие?
— Похоже на то. Хотя, думаю, не в том смысле, какой ты, парень, вкладываешь в это понятие.
— Теперь я понимаю, что ты имел в виду, говоря, что твои друзья умирают и что смерть бывает не только насильственной.
— Слишком многие близкие мне люди покинули этот мир. Вот почему я избегаю привязанностей.
— Но что случилось именно с тобой, — настойчиво спросил Феникс, — тогда, в ущелье?
Лицо Кэлдасона исказила мука.
— Я... я не знаю. Я был ранен, смертельно ранен и должен был умереть... но почему-то уцелел. Кто-то помог мне. Насчет остального у меня нет никакой уверенности: воспоминания путаные и больше похожи на бред. В памяти зияют провалы, хотя порой сны... точнее сказать, не сны, а видения...
Он покачал головой, видимо, не находя нужных слов.
Правда ли, что в старину квалочианцы и правители Беальфы поддерживали хорошие отношения? — спросил Карр.
— Да. Нашу независимость уважали, и на наши границы никто не посягал. Но потом что-то изменилось.
— И паладины, нарушив соглашение, почти полностью истребили твой народ?
— Паладины послужили орудием этого зловещего плана, и я всеми силами пытаюсь заставить их заплатить за это. Однако сам план, при всем их могуществе, задумали не они. А для кого мой народ представлял такую угрозу, что его обрекли на уничтожение, я так и не выяснил.
Наконец решил вступить в разговор немногословный Дислейрио.
— Я знавал квалочианцев и сражался бок о бок с некоторыми из них — против тирании империй. Они были самыми отважными и умелыми бойцами, каких мне доводилось знать.
Кэлдасон отблагодарил его едва заметным кивком и слабой улыбкой.
— Вижу, копать нужно глубоко, и неизвестно, докопаемся ли мы до сути, — сказал Феникс.
— Мне необходимо сделать это, — заявил Рит.
— Я понимаю. Поэтому лучше всего сосредоточиться непосредственно на твоем недуге.
— Недуг... — задумчиво произнес Дислейрио. — Однако бессмертие, или, по крайней мере, то его подобие, каким обладаешь ты, скорее могло бы подтолкнуть человека, желающего завладеть этим даром, к убийству...
— ... а не человека, обладающего им, к попытке самоубийства, — закончил за него Рит. — Ты прав, если рассматривать эту способность именно как дар, но дар потому так и называется, что достается бесплатно, а мне платить приходится, и я опасаюсь, что окончательной ценой будет потеря рассудка. Кроме того, меня не покидает ощущение связи с чем-то... злобным и невероятно могущественным.
— Я говорил тебе, что Соглашение знакомо с подобными случаями. Должен добавить, что знакомство это сугубо теоретическое: мы слышали о чем-то подобном, но на практике не сталкивались.
— Что вы слышали?
— Достаточно, чтобы предположить следующее: к этому причастна магия основателей.
— Но магия основателей мертва! — возразил Куч.
— Не будь столь категоричен, юноша, она повсюду вокруг нас. Мертвы сами основатели, а отнюдь не их магическое наследие.
— Как все это может помочь мне? — спросил квалочианец.
— Магия основателей превосходила все, известное ныне. По сравнению с их возможностями наши навыки ничтожны, и поэтому все твои попытки обратиться к ныне практикующим чародеям изначально обречены. Современная магия неспособна тебе помочь. Но не исключено, что, обратившись к опыту основателей, мы найдем ответ.
— Как это возможно? Основатели и все их труды сгинули еще до начала письменной истории.
— Соглашение — очень древнее сообщество. Некоторые считают, что основы нашего учения возникли еще во Время Мечтаний. Так ли это, мне неизвестно, но мы долгое время с превеликим старанием изучаем все, что имеет отношение к основателям. Это одна из причин, по которым нас недолюбливают власти, но зато одобряют вольные чародеи.
— Но не маловато ли у вас материала для изучения?
— Прискорбно мало. Подлинные достижения основателей сохранились в воспоминаниях тех, кто пережил крах их мира. Воспоминания стали рассказами, передававшимися из уст в уста нашими предками, рассказы превратились в легенды, а легенды — в мифы. Из-под наслоений времени нам удается извлекать лишь крупицы истины. Наш урожай знаний невелик.
— Но нашли вы хоть что-то, способное мне помочь?
— Скорее, мы имеем представление о том, где следует искать такого рода знание. Если мы окажемся правы и если сможем овладеть им, это сулит тебе надежду — и всем нам.
— Слишком много «если».
Полагаю, до сих пор у тебя не было даже этого.
— Можешь ты, по крайней мере, объяснить, к чему конкретно относятся твои догадки?
— На такой вопрос нелегко дать четкий ответ, но я постараюсь. Наследие основателей, согласно некоторым исследованиям, включает в себя не только магию, которую мы используем, но, во всяком случае предположительно, и некие зашифрованные знания. Добравшись до них и расшифровав, мы могли бы постичь многое из того, что нам пока недоступно. В конце концов, они жили на той же земле, что и мы, пользовались ее энергией, и в принципе их подходы не должны быть для нас совершенно
