Чародей искоса бросил взгляд на пропитанный влагой фермерский дом.
— Умоляю простить меня, ваше высочество, но при чем здесь окрашенная вода?
Мелиобар со значением подмигнул ему и щелкнул по носу.
— Впечатляет? Сержант! Новая цель!
9
— НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ, — растерянно произнес Куч. — Я не могу сделать этого.
— Можешь, — стоял на своем маг. — Верь мне. Сконцентрируйся и…
— Не могу! Я думал, это хорошая идея, но теперь, когда вижу тебя…
— Видеть меня в таком варианте — в этом суть, помнишь? Теперь забудь обо всем остальном и сфокусируйся на том, что тебе нужно сделать.
— Трудно.
— А когда было легко с нашим могущественным искусством? Просто попытайся. Ну? Ради меня.
— Я… Ладно, я попытаюсь.
— Хорошо. Полагаю, нужно успокоиться и сосредоточиться. Дыши, как тебя учили.
Куч принял позу медитации — спина прямая, руки на бедрах, — но тело по-прежнему было напряжено, а дух неспокоен.
— Расслабься.
— Иногда это не так-то просто…
Улыбка скользнула по губам старика, обнажив замечательно сохранившиеся ровные зубы. Лицо было изрезано морщинами, выдублено непогодой, и он умудрялся выглядеть одновременно суровым и добродушным. Вылитый покойный учитель Куча, Грентор Домекс.
Куч закрыл глаза, но его ресницы подрагивали, выдавая охватившее его напряжение.
Все в комнате, залитой мягким ровным светом, свидетельствовало о том, что здесь обитает маг, — каменные горшки и стеклянные кувшины с травами и эликсирами, древние книги, церемониальные жезлы и прочее, причем порядка здесь никакого не было. И еще — в воздухе ощущалось что-то свидетельствующее о том, что это временное жилье, обитатель которого часто переезжает с места на место.
По прошествии нескольких минут маг сказал:
— Открой глаза.
Молодой человек выполнил приказ.
— Давай избавимся от этого, ладно? — Маг наклонился, снял наглазники, свисавшие с запястья Куча, и положил их на соседний стол. — Они не нужны.
Паренек кивнул, не спуская с них настороженного взгляда.
— Попробуем кое-что другое. Посмотри вон туда.
Чародей имел в виду стоявший в центре захламленной комнаты высокий деревянный шкаф, дверцы которого почти целиком были сделаны из проволочной сетки. Изнутри доносились звуки, однако слишком частая сетка не позволяла ничего разглядеть. Маг сделал рукой быстрый жест, и дверцы шкафа распахнулись.
Голуби — черный, белый и серый, расправив крылья, заметались по маленькой комнате. Птицы носились кругами, натыкаясь на мебель, бились в закрытое окно. Шум стоял оглушительный.
— Какой из них настоящий? — последовал требовательный вопрос. — Сосредоточься, Куч! — воззвал к парнишке маг.
Юноша изо всех сил напрягал свой талант искателя, однако от постоянного движения, пронзительных криков и бьющих по воздуху крыльев у него голова шла кругом. Между тем по комнате летали листы пергамента, с полки свалился глиняный горшок, забрызгав пол чем-то студенистым, ярко-зеленым. Следом упал пузырек с искрящимся оранжево-розовым порошком. Испускаемый обеими субстанциями запах нельзя было назвать приятным.
Однако мага происходящее совершенно не беспокоило.
— Ты можешь! — настойчиво твердил он. — Верь в своего учителя!
— Ты — не он! — Куч едва ли не кричал, так как едва слышал сам себя из-за шума. — Он мертв.
Заметив, что глаза паренька наполнились слезами, волшебник вздохнул, потом щелкнул пальцами, и мгновенно воцарилась тишина. Голуби на лету неподвижно застыли в воздухе, очертания двух из них, белого и черного, стали расплываться, плоть распалась на множество золотистых точек. Еще мгновение сверкающие силуэты реяли в воздухе, а потом исчезли. Второй щелчок пальцами освободил настоящего голубя, серого. Он взмахнул крыльями и испуганно ринулся к шкафу; дверцы тут же захлопнулись за ним.
— Мне очень жаль, — сказал маг. — Я… Подожди минуту.
Он опустил голову, и почти сразу черты его лица начали терять свою определенность. Плоть оплывала, словно разогретый свечной воск. Образ последнего учителя Куча исчез, в считанные мгновения сменившись совсем другим. Теперь это был старик, совершенно не похожий на того, кто сидел в этом кресле несколько секунд назад. Впрочем, юноше он был хорошо известен.
Феникс тряхнул головой, как бы проясняя мысли.
— Может, у меня получилось не слишком похоже. В конце концов, я не видел Грентора Домекса уже несколько лет и в какой-то степени домысливал его образ…
— Нет, дело не в этом, — перебил его Куч. — Правильнее сказать, у тебя получилось слишком хорошо.
— Мне казалось, если я приму облик твоего учителя, тебе будет легче.
Я и сам так думал. Но эти воспоминания — не самые приятные. Я имею в виду его смерть и…
— Понимаю. Прости меня.
— Но… Я расстроился не из-за того, что снова увидел учителя.
— Да?
— Почему ты пытаешься развить во мне талант искателя, когда я больше всего нуждаюсь в том, чтобы избавиться от видений, которые мне досаждают?
— Это похоже на лечение охромевшего коня.
— Я не конь! И тем более не хромой конь.
— Нет. Зато конь, на котором ты скачешь, возможно, хромой.
— Не понимаю…
— Ты считаешь, что твои видения каким-то образом связаны с обучением искательству.
— Вообще-то трудно предположить нечто другое.
— Согласен. В этом есть логика. Значит, нужно вываживать коня, чтобы разобраться, где кроется проблема.
— Значит, ты тоже думаешь, что дело в искательстве?
— Я просто стараюсь исключить все возможности.
— Тебе приходилось слышать о других искателях, у которых возникли такие же проблемы?
— Нет. Но должен повторить, что искателей очень мало, и, конечно, я знаком не со всеми. Однако нет оснований считать, что искательство в этом смысле представляет собой угрозу.
— В этом смысле? А в каком-то другом представляет?
— Ну, данных у нас немного, как ты понимаешь, однако складывается впечатление, что искатели чуть больше других имеют склонность попадать в ловушки… определенного типа.
— Какие?
— Чрезмерное увлечение спиртным, наркотиками…
— Почему ты не рассказал мне об этом раньше?
— Отчасти потому, что тогда не был осведомлен в той степени, как сейчас. Как бы то ни было, число поддавшихся этим слабостям невелико, и ученики становились их жертвой под давлением не столько самого искательства, сколько того факта, что у них обнаружился данный талант.
— Ты сказал “отчасти”.
— Вторая причина — я считаю тебя достаточно стойким, чтобы не угодить в такого рода западню.
— Разве ты можешь быть полностью уверен? В том смысле, что обучение — начало чего-то неизведанного, да? Типа оно открывает дверь, которую потом, может, и не закроешь, или…
— Да будет тебе известно, магия вообще опасна. Однако мне никогда не приходилось слышать о чем-
