Бомен уже не пытался остановить сестру. Он чересчур хорошо знал Кесс. Если уж она разошлась, то не угомонится, пока не отведет душу. Учитель оказался прав: девочка и вправду заболела. Чудесная, волшебная горячка раскачивала ее из стороны в сторону, позволяла свободно выкрикивать крамольные слова, копившиеся на сердце годами. Теперь, когда маленькая мятежница преступила столько законов и наговорила столько ужасного, когда уже нельзя было повернуть назад, а будущее грозило самыми строгими карами, сестренка Бо могла вести себя так плохо, как ей хотелось.
– Понго на вашего императора! – ликовала она. – И кстати, где он? Что-то я его не видела! Может, никакого императора и нету?
Городовые решили взять нарушительницу силой и принялись карабкаться на башню. Опасаясь, как бы сестре не причинили зла, Бомен побежал за отцом, работавшим в подвальной библиотеке Оранжевого округа.
Как только мальчик покинул арену, с противоположной стороны появился Главный экзаменатор собственной персоной. Внушительный мужчина замер, озирая безобразную сцену в суровом молчании.
– ПОМП-ПА ПОМП-П-ПА-ПРУ-У-УН НА ИМПЕРАТОРА-ТОРА-ТОРА! – гремело над площадью.
Мэсло сделал глубокий вздох и степенно тронулся вниз по лестнице. На пятом ярусе чья-то слабая рука ухватила его за край белоснежных одежд.
– Пожалуйста, сэр, – послышался робкий голос. – Нет у вас чего-нибудь покушать?
Главный экзаменатор опустил свой взор. Чумазая, сопливая мордашка глупо моргала влажными глазами.
– Не трожь меня, грязное отродье! – зашипел мужчина в белом и яростно дернул за мантию.
Мампо давно привык спокойно принимать от людей брезгливость или насмешку, но чистая, без примесей, ненависть изумила мальчика до глубины души.
– Я просто хотел… – начал он.
Но Мэсло Инч не желал ничего слушать. Он уже нисходил к подножию Поющей башни.
Как и ожидалось, его появление породило настоящую панику среди чиновников и городовых.
– Ей велели спуститься… Делаем все, что в наших силах… Должно быть, она пьяна… Вы слышали это?.. Она не подчиняется… – наперебой принялись оправдываться они.
– Тихо, – властным голосом оборвал их экзаменатор. – Кто-нибудь, немедля уведите отсюда вон того замарашку и выкупайте. – Он указал через плечо на маленького Мампо.
Один из городовых кинулся вверх по лестнице и ухватил мальчика за руку. По дороге несчастный то и дело оглядывался на Кестрель, забравшуюся на вершину Поющей башни. Школьный дурачок не жаловался: не в первый раз его куда-то грубо тащили. У фонтана перед величественной статуей императора служитель порядка остановился и сунул голову Мампо прямо под холодную струю. Грязнуля визжал и изворачивался.
– Эй ты, осторожнее! – прикрикнул городовой, на мундир которого попало несколько брызг. Разжав наконец железную хватку, служитель порядка тщательно вымыл руки в фонтане. – Араманту не нужны такие неряхи.
– Да я бы и сам ушел, – честно признался мальчик, мелко дрожа от холода. – Только не знаю куда.
Между тем на арене Мэсло Инч наблюдал, как городовые неуклюже лазают по башне за худенькой и ловкой нарушительницей.
– Всё, слезайте, – внезапно велел он.
– Они непременно поймают ее, сэр, – возразил капитан городовых.
– Я сказал, пусть слезают.
– Как прикажете, сэр.
Городовые с багровыми лицами спустились на землю, тяжело пыхтя и отдуваясь. Главный экзаменатор обвел толпу зевак презрительным твердым взором.
– Вам что же, нечем заняться?
– Но мы не могли позволить ей говорить такие ужасные вещи…
– Вы – ее публика. Расходитесь, и девчонка сама замолчит. Капитан, расчистить арену.
Военные и чиновники неохотно потянулись прочь. По дороге они оглядывались, любопытствуя, как же мужчина в белых одеждах поступит дальше.
Кестрель не утихомирилась. Она сложила песенку из всех известных ей нехороших слов и теперь с удовольствием распевала:
Поксикер иоксикер помпапрун! Банга-банга-банга плоп! Сагахог сагахог помпапрун! Жук навозный понго плоп!
Несколько мгновений Мэсло Инч пристально смотрел на юную бунтарку, словно желая запомнить ее черты до конца своих дней. Девчонка насмехалась и открыто издевалась над всем, что было святого в Араманте. О, разумеется, ее накажут. Однако сей исключительный случай требовал больше, чем обычная кара. Мятежницу нужно сломить раз и навсегда. Невзирая на нежный возраст. Главный экзаменатор был не из тех, кто пасует перед жесткими решениями. Надо – значит надо. Он коротко кивнул своим мыслям, развернулся и пошагал прочь.
Глава 4
Готовимся в Коричневый
К тому времени, когда Бомен привел папу, арена уже опустела и Поющая башня умолкла. Городовые оцепили площадь и никого не впускали. Анно Хаз объяснил им, что маленькая мятежница – его дочь и что он собирается забрать ее домой. Служители порядка послали за капитаном. Тот не решился действовать без приказа свыше, из Коллегии экзаменаторов. Наконец оттуда пришел короткий ответ: «Отослать преступницу домой. С ней разберутся позже».
Спускаясь по мраморной лестнице, мальчик негромко спросил:
– Что они с ней сделают?
– Не знаю, – покачал головой Анно.
– Говорят, мы потеряем кучу баллов.
– Наверное.
– Она сказала «помпапрун на императора». И даже будто его вообще нет.
– Неужели? – тихо усмехнулся отец.
– Пап, а его правда нет?
– Об этом трудно судить. Лично я никогда не видел императора. Как и не встречал людей, которые видели. Может, верховный правитель – просто еще одна выдумка, полезная для общества?
– Ты ведь не злишься на Кесс?
– Что ты, конечно нет. Но лучше бы она этого не делала.
У подножия Поющей башни отец поднял голову и закричал, обращаясь к дочери, которая свернулась калачиком посреди кожаных черпаков:
– Кестрель! Слезай оттуда, милая. – Девочка выглянула через край и увидела папу.
– Ты сердишься, да? – спросила она тоненьким голоском.
– Нет, – ласково прокричал Анно. – Я люблю тебя.
Маленькая мятежница спустилась. На земле остатки храбрости покинули ее, и девочка зарыдала, дрожа всем телом. Анно Хаз подхватил дочку на руки, присел вместе с ней на белую лестницу и прижал к себе: пусть выплачет свой гнев и унижение на родном плече.
– Я знаю, я знаю, – только и повторял он без конца. Бомен сидел рядом, ожидая, пока сестра успокоится. Его трясло, как от озноба, и мальчику тоже захотелось прижаться к отцу. Придвинувшись ближе, Бомен положил голову на милую, крепкую, волосатую руку. И вдруг подумал: «Папа нам не поможет. Он хотел бы, да не в силах». Впервые в жизни мальчика посетила подобная мысль, такая простая и ясная. Он поделился ею с Кестрель:
Близняшек охватило горячее, нежное чувство, и они, не сговариваясь, принялись целовать отца в уши, глаза и колючие щеки.
– Так-то лучше, – сказал Анно. – Узнаю своих милых пичужек.
Домой они шли молча, рука в руке, и никто не посмел остановить их. Аира Хаз ожидала семью на
