городу с блаженной улыбкой на лице и оповещать всех, что у меня похитили детей?
– Ладно, я сейчас приеду к тебе, – безаппеляционно заявила сестра. – Жди.
Я оглядела свою квартиру. То, что я увидела, не порадует Полину. Она же аккуратистка. А у меня царит творческий беспорядок. Полина, конечно же, вымоет недельные запасы грязной посуды и протрет полы, что я собиралась сделать как раз вчера, приведя детей домой. Но сестра же будет ворчать на меня, снова скажет, что я совершенно не приспособлена к жизни. Ну что делать? Убраться за пятнадцать минут я не смогу, даже если мне поможет Дрюня. Чего он делать не расположен. И я сказала, стараясь, чтобы голос звучал как можно более естественно:
– Поля, лучше я сама к тебе приеду, жди меня, – и положила трубку, не став выслушивать ее возражений. После чего заявила Мурашову:
– Дрюнь, ты извини, мне пора. Если хочешь, пойдем со мной к Полине.
Вот этого мой приятель делать не собирался ни в коем случае – Поля его на дух не переносит, она считает, что Дрюня на меня дурно влияет. И Мурашов вряд ли хотел видеть убийственный взгляд Полины. Он вежливо отказался, уже одеваясь в прихожей. Я вышла из квартиры вслед за ним и окликнула:
– Дрюнь, проводи меня, хотя бы. А то скользко на улице.
Такое воззвание к его мужской чести Дрюня просто не мог проигнорировать. Он по-джентльменски взял меня под руку и осторожненько повел к остановке. Было и впрямь очень скользко – я едва держалась на ногах. Дрюня галантно подсадил меня в троллейбус, потом влез сам, пробурчав:
– Только к Полине я не пойду с тобой.
С этим я полностью согласилась.
Когда мы шли от остановки, Дрюня вдруг резко отшвырнул меня в сторону, прямо на жесткий подмерзший асфальт, и сам бросился рядом. Я очень больно ударилась о бордюр, потом увидела, как сверкнули фары – машина направлялась прямо к нам, распростертым на земле. Но неподалеку раздался вой сирены, и на мокром асфальте отразились синие огоньки милицейской мигалки. Взвизгнув тормозами, машина-убийца резко развернулась и устремилась в обратную сторону. Милицейская машина также не стала задерживаться – может быть, органам правопорядка было некогда – не знаю. Я разревелась от страха и облегчения:
– Это меня хотели убить!
– Лелечка, не плачь, – поднимая меня с асфальта, бормотал Дрюня. – Идем, я отведу тебя к Полине.
– Ты же не хотел идти, – сквозь слезы пробурчала я.
Дрюня посмотрел на меня почти оскорбленно:
– И ты думаешь, я смогу просто сесть на троллейбус и уехать? – с пафосом воскликнул он, поддерживая меня.
Открыв дверь, Полина что-то сказала. Я сразу же разревелась. Сестра смотрела на моего спасителя Дрюню с откровенным пренебрежением. Потом она проводила меня в зал и налила в стакан настойки. Кажется, Дрюня, поговорив с Полиной, ушел. Или она его нагло выгнала.
Потом я с триумфальным видом рассказала сестре все, что узнала. Полина насмешливо посмотрела на меня. Я сказала:
– Полечка, я поеду навещу Гену Хребтова, вдруг он что-то знает.
Сестра скептически улыбнулась, потом отвернулась и посмотрела на ополовиненную бутылку наливки.
– Иди отсыпайся, чудо мое, – хмуро сказала сестра. – И не пей больше, мне понадобится твоя помощь. Хотя... выспись у меня или давай я тебя отвезу.
Я решительно отказалась от такой опеки. Полина усмехнулась, но настаивать не стала. Только повторила:
– И чтобы больше не пила.
Я пожала плечами и вышла. Мне было хорошо и спокойно. Только последние слова Полины подействовали мне на нервы. Значит, она считает, что я ничего не могу сделать? Ни на что не способна? Так она думает? Ну, я покажу ей, на что может быть способен психолог и кандидат наук Ольга Андреевна Снегирева.
Полина говорит, что я совершенно неприспособлена к жизни. Как бы не так. Вот сейчас поеду к Геннадию Хребтову и поговорю с ним. Может, это и правда он убил Костю и похитил моих детей. Дело будет раскрыто, мои маленькие вернутся домой, а Поля еще пожалеет о своих словах.
С такой решимостью я поехала по адресу, данному матерью Кости.
Гена жил в многоэтажном доме, на третьем этаже. Я нажала на звонок. За дверью раздались пронзительные трели. Я стояла и думала, что же скажу, когда дверь откроется. Потом решила, что назвавшись психологом, буду совершенно честна и при этом смогу задавать вопросы.
Дверь открыл молодой человек. Я улыбнулась и спросила спокойно:
– Здравствуйте. Могу я поговорить с Геннадием Хребтовым?
– Это я, – распахивая дверь, улыбнулся молодой человек. – Проходите.
– Меня зовут Ольга Андреевна, – представилась я, входя в тесную прихожую. – Геннадий...
– Можно просто Гена, – слегка улыбнувшись, сказал парень – лет двадцати с небольшим. У него были выпуклые светлые глаза и пушистые темно-русые волосы. И улыбался Гена просто очаровательно – этакий скромный пай-мальчик.
– Вы знали Костю Хорькова? – спросила я, внимательно глядя на него. Гена поморщился, словно его заставили съесть целый лимон. Помедлил с ответом.
– Вы из милиции? – наконец спросил он.
– Не совсем, – честно призналась я, улыбнувшись. – Я психолог, изучаю психологию убийств.
– Я терпеть не мог Костика, – решительно выпалил Гена, прямо глядя на меня. – Я, наверное, мог бы его убить сам, но не делал этого. В милиции меня уже расспрашивали.
– Вот как... А чем же продиктована ваша неприязнь к Хорькову?
– Он занимался грязными делишками, начиная со старших классов школы. Слухами земля полнится...
– Что именно в его жизни вас не устраивало?
– Понимаете, Ольга Андреевна, я с детства воспитан в ненависти к наркотикам. Костя же, когда ему были нужны деньги, кажется, приторговывал зельем. И бедняги-ребята... Короче, только среди моих друзей двое едва не втянулись в этот кошмар. И все благодаря тому, что у Костика денег не было, – с сарказмом добавил Гена. – Так что вполне естественно не любить эту отвратную личность.
– Откуда вы узнали, что он торгует наркотиками? – спросила я спокойно. Вот расскажу Полине, чем занимался ее хороший несчастный мальчик.
– Я же говорю, мои друзья покупали у него.
– Вот как, – вздохнула я. И задумалась: может быть, Гена знает про Лену. – Гена, а вы случайно не знаете, с кем Костя встречался в последнее время?
– Упаси боже еще лезть в любовные делишки этого обормота! Понятия не имею. Еще в школе он встречался с девчонкой из какого-то лицея. Видная девушка. Ему и деньги нужны были для нее. Как же ее звали-то? Имя еще необычное... Такое старинное, кажется. О, точно, Таиса ее звали. Высокая рыжая девчонка, хорошенькая очень. Но потом они расстались.
Я равнодушно выслушала эту тираду – школьные романы Костика меня совершенно не интересовали. И улыбнулась с облегчением, что могу с сознанием прекрасно выполненного долга отправиться к Полине. Неважно, что ничего толком не прояснилось, кроме наркотиков. Главное, можно оставить в покое Геннадия Хребтова – он производил впечатление достаточно безвольного человека и не мог убить Костика.
– Послушайте, но если Костя занимался наркотиками, почему вы ничего не попытались сделать? – удивленно спросила я, подумав, что если бы заметила кого-то из моих знакомых за таким занятием, приняла бы меры. – Вы же могли обратиться в милицию.
Гена смущенно потупился.
– Во-первых, все менты купленные – это известно каждому, – презрительно поморщился он. – А потом, зачем я буду лезть в чужую жизнь? Каждый живет как может и как хочет. Я просто старался не общаться с Костиком, и все. – Да, Костя еще и на руку нечист был. Не могу сказать точно, но ходили слухи... – и Гена
