плоховато.
– Н-да, это чувствуется… Слушайте сюда, коллега.
Журналист положил локти на спинку моего кресла и наклонился еще ближе.
– У нас тут все знают, что мраморной крошкой посыпаны садовые дорожки в особняке Господина Сальникова, нашего местного мафиози. Нет, нет, не пугайтесь: на самом деле никакой мафии в нашей славной губернии нет, а Виктор Борисович Сальников – всего лишь скромный советник губернатора по экономике. Только подобной мраморной дорожки нет даже в резиденции губернатора. Говорят, розовый мрамор доставляли спецрейсом из Италии. Ну, а наша Танечка… виноват – мадам Арбатова! – она и Виктор Борисович, как бы это поделикатней выразиться… Словом, поддерживают весьма тесные деловые отношения, что также широко известно. Я понятно излагаю?
– Вполне. Огромное вам спасибо: просветили!
– Что-нибудь еще, коллега?
– Только одно. Вы тут, случайно, не видели Евгения Кольцова?
– Женьку? Не-ет, что он тут забыл? Кольцов по нашим тусовкам не ходит: мы ему не товарищи. Вернее, мы вообще не «товарищи», а «продажные шавки режима», вот! Наверное, уже передает в Москву свой очередной «пашквиль», чтоб успеть в номер. Или сам в столицу умотал, это у него запросто.
– А вы не скажете, где можно его…
В это время моего собеседника затормошили сбоку, и парень, извинившись передо мной, стал протискиваться в середину ряда – кому-то он там обещал обсудить поправку к резолюции. Раздосадованная, что не удалось закончить важный для меня разговор, я ждала, не вернется ли он обратно, но этот тип, кажется, застрял там напрочь и совсем забыл обо мне.
Еще минут через десять, когда от шума, гама и выкриков у меня совсем развалилась голова, собрание проголосовало резолюцию с «решительным» требованием «найти и привлечь к ответственности врагов демократии, которые, покушаясь на жизнь журналистов, покушаются на саму свободу слова», и поправки, подчеркивавшие решительность главного требования. «Бомонд» повскакал с мест и кинулся: кто в президиум качать права, а кто на выход – «качать» холодненькое пивко. Видимо, мой недавний собеседник был в числе вторых, и самых резвых, потому что в общей давке я его не увидела.
Зато ко мне пробилась Верочка, секретарша Арбатовой, и вежливо пригласила подняться в кабинет шефини.
– Татьяна Михайловна велела мне вас проводить и предложить что-нибудь выпить. Ей тут надо закончить кое-какие формальности.
Оказавшись на знакомом итальянском диванчике, я оказалась также перед искушением под названием «Наполеон». Мигрень настоятельно требовала дозу этого чудодейственного лекарства. Но, вовремя вспомнив уличную жару и Полинино «будь готова к отъезду», я мужественно попросила кока-колу.
Арбатова появилась минут через десять.
– Оленька, дорогая! К сожалению, не могу сказать тебе «добрый день»: видишь, какие события… Как хорошо, что ты пришла! Я как раз собиралась тебе звонить.
– Что ты, Танечка! Как же я могла не прийти! Как только узнала о новом преступлении – так сразу…
Я прикусила язык, но было поздно. Редакторша подняла аккуратно выщипанные брови.
– А откуда ты узнала про Бабанского? Ни по телевидению, ни по радио информация еще не прошла.
– Да нет, – нашлась я, – узнала я об этом только у вас в вестибюле. Зашла – а там висит огромный портрет Артема с черной траурной лентой, и все только и говорят, что про убийство. Ну, и я сразу вместо союза журналистов прибежала сюда. Ой, Танечка, какой ужас! Да что же это такое творится в мире?!
– Да, Оля. Журналистика во все времена была рискованной профессией, а уж теперь… Я сама до сих пор в себя не приду. Бедный Тема! А ты зачем шла в союз журналистов?
– Да пустяки. Хотела разузнать насчет одного человека.
– И кто же это, если не секрет? Может, я тебе помогу?
А почему, собственно, я боюсь спросить у нее? Чай, небо на землю не упадет!
– Может быть. Но мне показалось вчера, что ты не очень хочешь об этом говорить. Этот человек – Евгений Кольцов, Таня.
Рука Татьяны Михайловны, потянувшаяся за кока-колой, замерла в воздухе.
– Женька Кольцов? Да на кой он тебе понадобился?
– Понимаешь, – замялась я, – ведь ты сама сказала, что когда-то эти трое дружили, вот я и подумала: этот парень может кое-что знать…
– Но ведь я тебе сказала, что Кольцов не имеет никакого отношения… Погоди-ка! – Арбатова прищурилась. – Тебе что-то известно, да?
– Да брось ты, что мне может быть известно: расследование только-только началось! Это всего лишь предварительный сбор информации, Татьяна Михайловна.
– Ольга Андреевна, не пытайся меня обмануть! – Редакторша доверительно положила руку мне на колено. – Я же вижу: ты неспроста интересуешься Кольцовым. В конце концов, как твой клиент я, по-моему, имею право знакомиться с информацией даже на предварительном этапе, не так ли?
Я тяжело вздохнула.
– И по-моему тоже: клиент всегда прав! Хотя Полина считает по-другому… Ладно, я тебе скажу. Но пообещай, что это останется строго между нами. Так надо! В интересах следствия.
Клиентка заверила, что интересы следствия для нее превыше всего, и я рассказала, как вчера после обеда, нагрянув неожиданно в кабинет к Бабанскому, я застала у него Кольцова. И что последний, как мне показалось, тоже интересовался кассетой Стаса Уткина.
Арбатова выслушала очень внимательно. А когда я закончила, небрежно махнула рукой.
– Не думаю, что встреча с Женькой что-то даст тебе, Оля. Кроме богатых личных впечатлений, конечно… Интересный мужик, правда? Когда-то мы вместе были на всероссийском слете сотрудников молодежных редакций в Сочи. Это было давно, но так романтично… Я тебе не рассказывала?
– Да вроде нет. Это было еще до твоего романа с Уткиным?
– Ну… Во время – скажем так. Впрочем, теперь это совсем неважно, дело прошлое… Так вот, я не думаю, что Кольцов может что-то знать о предмете расследования. В последнее время он не общался ни с Уткиным, ни с Бабанским. Совсем забыл своих тарасовских друзей! Вернее, бывших друзей… Скорее всего, он прибежал к Теме по той же причине, что и ты: прочитал статью и захотел разнюхать, что известно Бабанскому. Чтобы из этого слепить очередную сенсацию для своего маргинального читателя!
– Как ты странно говоришь, Таня… Да кто же он такой, этот Кольцов?!
– Ты спрашиваешь, кто он такой? По профессии – журналист, это ты уже поняла. Кстати, талантливый журналист: надо отдать ему должное! Этот стервец все делает талантливо. По прописке – москвич, вот уже два или три года как перебрался в столицу.
В голосе Арбатовой послышалось что-то очень похожее на зависть.
– Но Женьку чаще встретишь где-нибудь в заволжской степи, у костра чабанов, или в логове тольяттинской автомобильной мафии, или в притоне наркоманов на его родной Беговой улице, чем в Москве. Сам себя он называет «вечным странником», и это правда: сидеть на одном месте больше двух дней он не может. Состояние покоя – не его состояние. По натуре
– лидер, а также авантюрист, бабник и предатель. Предавать – его «хобби», он предает всех и вся: друзей, женщин, идеалы демократии – все!
– И даже идеалы демократии?
– Их в первую очередь. Я еще не сказала тебе главного: Женя Кольцов – кумир читающей красно- коричневой публики. Собственный корреспондент по Поволжью одной шибко оппозиционной московской газеты. Этакий зюгановско-анпиловский трибун!
Господи, ну конечно: «рыцарь Красной Розы»! Мне давно следовало бы догадаться. Должна сказать, это открытие вызвало во мне целую бурю чувств, весьма противоречивых и трудно поддающихся анализу, но отнюдь не уменьшило моего интереса к этой фигуре. Скорее, даже наоборот…
Татьяна взглянула на часы. Это было кстати: я и так засиделась.
– Оленька, ты меня извини… Через двадцать минут мне надо быть в правительстве: хочу пробиться к губернатору с петицией, которую мы только что приняли. Если у тебя больше нет вопросов, то…
