– Ну, – неопределенно сказала бабуся, решив, что эта ошибка может принести определенную пользу.
Пока лейтенантик объяснял что-то телефонной трубке, прикрыв ее ладонью и понизив голос, бабуся вернулась к притихшим подругам по несчастью, заинтересованно разглядывающих ее.
– Ты что, действительно бабушка Малышева? – сурово спросила чернявенькая.
Бабуся успела смекнуть, что в данной компании фигура Олега вряд ли имеет котировку со знаком плюс. Даже ей было известно, что отчаянно и безнадежно влюбленный в Ирину старший следователь ненавидит всех женщин без исключения, включая саму бабусю. А уж дамочек легкого поведения... Можно только представить, какие нежные отношения испытывают друг к другу уличные проститутки и майор милиции Малышев. Поэтому, украдкой оглянувшись на лейтенанта, баба Дуся горячо зашептала:
– Да нет, это я для обману, чтобы, значит, внимание привлечь. А вообще я бабушка того хлопчика, что у этого самого Малышева кралю увел.
– Так у Малышева краля была? – оживилась чернявенькая, – надо же! А мы уже думали, что он гей. Как не крутись перед ним, только рожу воротит да оскорбляет.
– Не-е-е, не гей, это я точно знаю, – компетентным тоном заявила бабуся.
– А ты хоть знаешь, кто это такие, геи? – хитро прищурилась девица.
– А я что, СПИД-инфо не читаю? – оскорбилась бабуся, – да мы всей деревней бегали его читать к Вальке-вобле. Она богатая, у ей сын бандитом работает, так она выписывала, а мы всем селом читали. Не за так, правда. Кто за десяток яичек, кто за коровой почистит, кто картоху копать поможет. Валька за так и матери родной не давала. Та, правда, читать не умела, зато картинки любила разглядывать. Так Валька с ей за это натурой брала.
– Как это?
– Заставляла на все село про Валькину сексуальность по-секрету говорить. Мужиков-то надо заинтересовывать. Вот мать ей за картинки рекламу и делала.
– Во бабки продвинутые пошли! – восхитилась изящная шатенка с замазанным прыщем на носу. – Скоро нам конкуренцию составлять будут. Надо девки, квалификацию повышать, а то через год-другой они нас в колхоз, а сами – на наше место.
– А что, – попыталась перекричать поднявшийся гомон высокая унылая девица, – я недавно такую видела. Стою, значит, у себя на вокзале, вся из себя соблазнительная, вдруг вижу – плывет. Жирная, как бегемотиха на сносях, бюст седьмого размера, рожа – во сне приснится – дебилой станешь. Но одета! Желтые блестящие лосины, жакетик коротенький по пояс, красненький. Под жакетиком – ничего, только бюстик ситцевый в голубой цветочек выглядывает. Желтая шляпа с красными розами и красный чемоданище. Я еще с ней поцапалась. Вздумала учить меня жить, на путь истинный наставлять. Я тогда не въехала, зато теперь поняла: от конкуренток избавляется.
– Надо же, – горестно покачала головой бабуся, – дрянь какая паршивая, сама этим делом промышляет, а молодежи не дает. Поймать, да поучить! Я вот как срок пенсионный пришел, так сразу молодым место и уступила. Пусть трудятся в свое удовольствие! Сейчас, правда, внучку помогаю, но уж больно просит. А чтобы хлеб у потомков отнимать – это уж беспредел вовсе. Надо бы эту паразитку найти, да сказать, чтобы тоже на пенсию мотала. Где, гришь, это было, да когда?
– Да, найдешь ее. Небось, умотала уже из города. Говорю же, с чемоданом была. Да и черт с ней, все равно уже сыплется вся. Я не к тому. Я сама удивляюсь, как это я прям вся из-за нее расстроилась. Неделя прошла, а я все злюсь. Наверное, школу вспомнила. У нас завуч такая же стервозная была.
– А у нас учителя хорошие были, – вздохнула чернявенькая. Мне даже нравилось в школу ходить. Хулиганишь, не слушаешься, а они только: нехорошо так, не балуйся, не безобразничай. Сейчас все по- другому.
Проститутки пригорюнились. Кому вспоминались прошедшие безмятежные школьные годы, кто загрустил по поводу ужесточившихся воспитательных мер по отношению к ним, кто просто поддержал общее задумчивое настроение.
Композицию из печальных ночных бабочек и задумчивой старушки и застал старший следователь Олег Малышев, который пришел полюбопытствовать на восставшую из гроба родную бабушку, которую он собственноручно похоронил два года назад.
– Евдокия Тимофеевна! – радушно развел он руками, – сколько зим, сколько лет! Кого ограбили? Неужели это вы та террористка из консульства?
– Не шути с бабушкой! – строго сказала баба Дуся, – лучше отомкни-ка калитку, а то некогда мне тут у вас разговорами прохлаждаться!
– Рад бы, да не могу, – куражился Олег, – нападение на консульство – не шутка! Выпущу – интерпол розыск объявит. Так что придется заканчивать вам свою жизнь на нарах.
– Ты, Олежка, не злобься, – не сдавалась бабуся, я ведь знаю, чего радуешься. Хочешь всю семью нашу извести и на Иришке обжениться. Не выйдет у тебя эта индийская фильма. Всех родственников Горяшкиных не переловишь.
– Ты не заговаривайся, – посуровел Олег. Удар по его больному месту, да еще при подопечных, был довольно чувствителен.
Поняв, что продолжение диспута со старушкой может закончиться плачевно, он позвонил Костикову, чтобы тот приехал за несостоявшейся террористкой.
– Тебя как звать-то? – ласково спросила бабуся чернявенькую при прощании.
– По работе – Ева, – ответила та. – А вообще – Люба.
– Любаша, – задумчиво повторила бабуся, – так-то получше будет, чем Ева. А я – Дуся. Слушай Любаша, сделай для коллеги доброе дело!
– Для кого это? – насторожилась Любаша.
– Ну, для меня, – плутовато прищурилась бабуся, – сама же меня коллегой назвала.
– А-а-а, – понимающе протянула Любаша, – так бы и сказала. Смотря какое дело!
Приняв сомнение за согласие, бабуся подошла к девушке и эмоционально зашептала что-то ей на ухо.
– Так ты ее знаешь? – удивилась Люба.
– Знать не знаю, но счеты свести с ней очень даже желаю.
– Ну и бабки пошли! – восхитилась Любаша, – точно скоро в колхоз придется ехать!
– Ты следил бы за старухой, – выговаривал в это время в своем кабинете Малышев, – ведь до международного скандала дойти может. А если бы она буянить начала? Интересно, у тебя все родственники такие или только по материнской линии?
– Олег, я понимаю, что ситуация не из приятных, но ты же знаешь, что бабуся – существо, не поддающиеся абсолютно никакому влиянию. Ей взбрело в голову ловить шпионов, вот она и ошивается около консульства.
– А с чего это ей захотелось ловить шпионов?
– Да скучает старушка, что с ней делать. Все сочиняет версии одна бредовее другой. Стареет, наверное. Я, в принципе, не против, лишь бы расследовать не мешала. Логика и смекалка ей в последнее время отказывает.
– Так ты еще надеешься отмазать Красовского? Фантазер! – хмыкнул Малышев, – тебе с твоей бабкой сценарии к голливудским боевикам писать, а не убийства расследовать. Давай договоримся: если кто из моих ребят еще раз увидит бабу Дусю у консульства, засажу ее на пятнадцать суток. И тебя вместе с ней. Хотите развлекаться, развлекайтесь. Но на мое снисхождение больше не рассчитывайте.
– И ты не хочешь спросить, что мы накопали? – тихо спросил Игорь.
– Давай договоримся так: если у тебя будут реальные доказательства виновности третьего лица и невиновности Красовского, то приходи, буду рад. А твоими воззваниями типа «Свободу попугаям» и божбой я сыт по горло. Извини, если у тебя все, то вы свободны. Работы – завались, – для образности Олег чиркнул ладонью по горлу.
ГЛАВА 9
ЕЩЕ РАЗ О БУДНЯХ ЧАСТНОГО СЫСКА
