– Что вы! Моя невеста – девушка исключительно порядочная и даже в мыслях никогда не позволит себе ничего такого. Просто она кричала, что когда-нибудь, простите, прибьет эту ненормальную старуху, – ставшим уже привычным жестом Модест поправил очки и продолжил:
– Мы живем на первом этаже, окна часто открыты, поэтому вполне вероятно, что содержание скандала стало достоянием общественности нашего дома.
– Да это не первый этаж, а бабка твоя за рупор социализма работает, – опять подала голос бабуся, – сама выносит грязь из дому, да приукрашивает в меру своей фантазии.
– Может быть, – печально согласился Модест. – Итак, теперь вам все известно, и я изложу суть проблемы. Нам просто необходимо, чтобы бабушка как можно быстрее нашлась. Во-первых, мы беспокоимся, а во-вторых, – рука Модеста привычно потянулась к очкам, но на полпути замерла и вернулась на место. Видимо, неуверенность, которая провоцировала этот жест, сменилась, наконец, решительностью. – Во- вторых, с подачи приятельниц бабы Аси, подозрение в причастности к исчезновению бабушки может пасть на Александру. А она девушка слишком мягкая и ранимая, чтобы так грубо столкнуться с изнанкой жизни. Начнутся допросы, очные ставки, что там у вас... Она может не выдержать. Вот в этом и заключается суть моей, так сказать, просьбы.
– Простите за неприятный для вас вопрос – к сожалению, и в нашей работе присутствует доля той самой изнанки – вы абсолютно уверены в своей невесте? – мягкостью тона Игорь постарался сгладить остроту вопроса.
– Конечно, конечно, – засуетился Модест, – вы просто не знаете Сашеньку. Я даже ласково зову ее «Буренка из Масленкина», как в старом мультфильме: та же бесхитростность, те же глаза. Вот ваша помощница ее видела, она может подтвердить, что эта девушка не способна ни на какой недостойный, с точки зрения общества, поступок, – Красовский с мольбой посмотрел в темный угол, где притихла старушка.
– Точно! – хлопнула себя ладонью по лбу бабуся, – не про майонез, а про масло! – ее осенило, что еще в парке она пыталась вспомнить название мультфильма, очи главной героини которого напоминали ей глаза Сашеньки.
Модест немного подождал, но повторить свою просьбу счел бестактным. Он неловко повернулся к Игорю и вопросительно посмотрел ему в глаза.
– Знаете, – Игорь красиво выпустил очередное облачко ароматного дыма, – может, вам действительно не стоит торопиться? Представте, возвращается завтра ваша бабушка, живая и веселая, а дело уже раскручено? Слухи о расследовании могут просочиться в круг общения вашей родственницы, вероятна возможность возникновения очередного скандала.
– Душевный комфорт Сашеньки для меня важнее всего, – проникновенно сказал Модест, – а на счет того, что баба Ася может узнать о расследовании... – молодой человек лукаво улыбнулся, – то его можно объяснить исключительно заботой о ней самой.
– Решено! – хлопнул ладонью по столу Игорь, – беремся. Согласна, агент Евдокия Десятова?
ГЛАВА 2
РАСКОЛЬНИКОВ В СОВРЕМЕННОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ
Сашенька и Модест сидели в кабинете Игоря Костикова и старательно выдавали информацию, которая могла бы помочь в поисках их драгоценной бабушки. Сам Игорь восседал за солидном столом, баба Дуся мышкой приютилась в своем любимом уголке.
Игорь, задавая вопросы, пытался нарисовать для себя психологический портрет клиентки. Сначала Сашенька ему не понравилась. Он был равнодушен к блондинкам, даже натуральным, его тонкая, не чуждая излишнему эстетствованию натура совершенно не воспринимала полных женщин как привлекательных. Глаза, правда, были хороши даже на его придирчивый вкус. Чистого голубого цвета, обрамленные густыми, нереально длинными ресницами, они просто светились невинностью, чистотой и бесхитростностью. Но постепенно поистине мощная женственность этой девушки покоряла его, затягивала, парализовала способность к непредвзятому отношению.
Нет, не выдающаяся грудь и чувственные губы будили его мужское эго. Сама аура, витающая вокруг этой женщины, призвана была будоражить чувственность мужчин и дух соперничества у женщин.
«Опять Иришка будет нервничать», – с досадой подумал Игорь, машинально воспринимая информацию о знакомых бабы Аси.
– Кроме Таисии Петровны и Пелагеи Львовны, или тети Паши, как все ее зовут, бабушка общалась, вернее, общается с Борисом Ильичем Садиковым. Это заслуженный пенсионер, живет в смежной с ней квартире. Они просто неразлучны, мы даже подумывали, что у них роман, – нервно хихикнула Сашенька.
– Я хотел поинтересоваться у него, не знает ли Борис Ильич что-нибудь о бабе Асе, но не далее, как сегодня утром, он уже посылал проклятия в адрес Александры. Кричал, что по ней нары плачут и что-то о невинной загубленной душе, – продолжил Модест.
– Очень хорошо, что не поинтересовались, – прервал его Игорь, – не надо без моего ведома предпринимать никаких шагов. Расскажите-ка поподробнее об этом Садикове.
– Да нечего рассказывать. Один из тех типов, которые не дают никому житья, маются старческой бессонницей, а утром строчат жалобы в органы внутренних дел на всех окружающих, позволивших себе ночью, пардон, спустить воду в сливном бачке. Его даже в правительстве Тарасова знают: еженедельные проекты о способах переустройства общественного строя, присылаемые на имя губернатора, в приемной читают как бестселлеры.
– Так-так-так, – заинтересованно постучал карандашом по столу Игорь, – прекрасно. Можете вспомнить что-нибудь еще?
– Да так просто и не скажешь, – задумался Модест, – но если что-нибудь вспомним, то обязательно поставим вас в известность. А сейчас, если позволите, мы хотели бы попрощаться. Дело в том, что у нас деловая встреча, и мне не хотелось бы опаздывать.
Игорь проводил посетителей до двери, попутно отметив оценивающий взгляд, которым окинула Ирина Сашеньку, и галантно попрощался.
– Игорь, – не терпящим отказа голосом позвала его Ирина, как только за гостями закрылась дверь.
– Сейчас, малыш, перекинусь с бабусей парой слов и уделю тебе столько времени, сколько пожелаешь, – заискивающе улыбнулся Игорь, с удивлением чувствуя в себе какую-то тщательно скрытую в подсознании вину.
Почти жена ничего не ответила, только демонстративно, но аккуратно, чтобы не повредить штукатурку, хлопнула дверью спальни.
– Что думаешь, – баба Дуся? – спросил Игорь, уже предчувствуя, что ответ подчиненной совпадет с его выводом.
– Сколько волка не корми, а он все равно смотрит, – выдала очередной «перл» бабуся.
– Не понял, – искренне удивился Игорь. Он никак не мог привыкнуть к непредсказуемости своей родственницы. Это ты о визуальном наблюдении, что ли?
– Уж не знаю, как там у городских это наблюдение называется, может, и визуальным, но в деревне Вражино это называется на титьки пялиться.
– Как вы можете такое говорить, баба Дуся, – вздернул бородку Игорь, постаравшись придать дрогнувшему голосу побольше убедительности и одновременно посылая трусливый взгляд в сторону спальни, – и вообще, я спрашиваю, что вы думаете по поводу следствия! Визуальное наблюдение у эрудированных людей подразумевает глазное наблюдение, то есть слежку с помощью глаз, то есть глядение, то есть... тьфу ты, совсем меня запутали, – рассердился вконец Игорь.
– То-то же, – погрозила ему пальцем старушка. – Ладно, иди, грехи замаливай, а я пойду делать твое визуальное наблюдение за этим старым хрычем, который гигиену не любит.
Она надела летнюю униформу для слежки, представляющую собой зелененькое платьице в бежевых бликах, и выскочила за дверь.
Игорь задумался над очередной загадкой не по делу, которые любила подкидывать ему бабуся, и только догадавшись, что нелюбовь к гигиене, по мнению старушки, выражалась в кляузах на шумных соседей, пользовавшихся по ночам сливным бачком, направился к двери, за которой его ждало неминуемое возмездие.
