– Не наладится. Она упала, – всхлипнула Мария Ивановна.
Наталья резко развернула ее к себе:
– Кто упал? С лошади? Что произошло?
– Девочка. Светочка.
– Прекратите рыдать! Объясните мне немедленно, что произошло!
– Мы только из конюшни вышли, а ее лошадь вдруг в сторону прыгнула, там эти железки у седла, она об них животом ударилась, а потом на землю упала. Сознание потеряла.
– Где она сейчас?
– В районной больнице. Мы «Скорую» вызвали. Маргарита Петровна туда поехала, и вас просила.
Последние слова она договаривала уже на ходу: Наталья тащила ее в сторону своей комнаты, она собиралась немедленно ехать в больницу. Нужно было только переодеться, взять деньги и документы.
Уже одеваясь, Наталья спросила у Марии Ивановны:
– Врачи что-нибудь сказали? Диагноз?
– Сказали, – Мария Ивановна всхлипнула. – Похоже на внутреннее кровотечение и черепно-мозговую травму. Что вы молчите! Ну скажите мне, что вы же говорили, вы правы оказались, а я безответственная! – она почти кричала.
– Маша, я не скажу тебе ничего подобного. – Перед Натальей сейчас стояла никакая не учительница, а просто напуганная девочка чуть старше Кати. – Когда работаешь с людьми, опыт приобретается дорогой ценой. Все, я поехала. Вечером поговорим. Больница здесь одна?
– Да. – От удивления Мария Ивановна перестала плакать.
– Скажи Кате, когда придет, чтобы не беспокоилась. Я вернусь вечером.
– Обязательно. Я все передам! – воскликнула Мария Ивановна.
Но Наталья уже не слушала, она быстро вышла за ограду, почти бегом добралась до автобусной станции и поймала местное такси.
Естественно, водитель знал, где находится единственная на весь район больница, и представлял расположение корпусов. По дороге он попытался расспросить Наталью о случившемся. Однако у нее не было не малейшей охоты беседовать. Она чувствовала себя ужасно беспомощной: в Москве у нее в каждой больнице работал однокурсник, знакомый, знакомый знакомого. Она совершенно точно знала, к кому из них в какой ситуации обращаться. А здесь... Здесь она чужая. До больницы добрались меньше чем за полчаса.
Разыскивая справочную, Наталья сообразила, что не знает фамилии пострадавшей девочки. Позвонила Кате. К счастью, та уже вернулась в лагерь, была в курсе ситуации и быстро добежала до учителей.
В справочной Наталью встретили с неожиданной приветливостью, которая ее насторожила.
– А, вы из Москвы, – изобразила вежливость регистратор, которая до этого, не стесняясь в выражениях, отправляла по всем возможным, но не имеющим никакого отношения к медицине адресам, унылого местного жителя. – У нас, у нас ваша девочка. Поднимайтесь на второй этаж, к реанимации, вот вам бахилы. Позвоните, и доктор выйдет. Да там уже кто-то приехал от вас. Идите, идите скорее.
Наталья, стараясь сохранить остатки спокойствия, поднялась на второй этаж. Возле отделения реанимации, согнувшись, сидела Маргарита Петровна.
– Что там происходит? – спросила Наталья.
– Не говорят, не выходят, – она выглядела расстроенной.
Наталья подошла к двери и решительно нажала кнопку звонка. Потом еще раз. Когда она уже собиралась идти искать главного врача, пытаясь сообразить, на месте он в это время суток или нет, дверь открылась. На пороге стояла внушительных размеров дама, которую Наталья определила как медсестру или санитарку.
– И чего трезвоните? – недовольно поинтересовалась та.
– Здравствуйте! У нас тут ребенок из Москвы. Я врач лагеря. Меня зовут Наталья Павловна. – Это Наталья сообщила сразу, чтобы избежать потери времени на беседу «чего я вам тут буду объяснять, все равно не поймете».
– Меня зовут Елена Сергеевна. Я заведующая отделением, – неохотно произнесла дама.
– Очень хорошо. Тогда расскажите нам, пожалуйста, коллега, что происходит. – Наталья чувствовала за спиной Маргариту Петровну.
– Что происходит? Готовим к операции.
– К операции?! – воскликнула Маргарита Петровна.
– Да. Разрыв селезенки. Вы же врач, должны знать, что это такое, – в голосе заведующей звучало ехидство и сомнение, что врачи из Москвы знают, что такое селезенка.
– Понятно. А кроме этого? – Наталья не поддалась на провокацию.
– Кроме этого, возникли вопросы на предмет травмы позвоночника. Но, естественно, сначала селезенку удалим.
– Можно к ней пройти? – Наталья подозревала, что вопрос идиотский, но не задать его не могла.
– Нет. Мы уже сделали премедикацию. В этом состоянии она вас не узнает.
– Кто будет оперировать?
– Полагаете, у нас в деревне хирургов нет? – с возрастающей неприязнью проговорила Елена Сергеевна.
– Уверена, что у вас есть очень хорошие хирурги-универсалы. Просто хочется познакомиться с доктором.
– Он, наверное, моется уже. Если захотите, после операции познакомим, – заведующая немного смягчилась.
– А вы разве не уйдете?
– У меня сутки. У вас в Москве по-другому?
– У нас по-разному. Например, заведующие работают по пятидневному графику.
– Ладно, потом побеседуем.
– Большое спасибо.
Когда доктор скрылась в отделении, Маргарита Петровна спросила:
– Почему операция? Она же просто упала!
– У нее разрыв селезенки, внутреннее кровотечение иначе не остановить. Вы матери позвонили?
– Я ждала, когда хоть что-нибудь сообщат.
– Звонить нужно.
– Может, после операции?
– Ей же билеты сюда еще покупать. Приезжать придется.
– А это очень опасная операция?
– Я не хирург. – Наталья хотела добавить, что девочку после травмы не видела, но промолчала.
– Надолго это?
Дверь реанимации открылась. На каталке вывезли Светочку. Маргарита Петровна кинулась к ней, но Наталья придержала ее:
– Она ...
Впрочем, объяснять ничего не следовало: Светочка лежала бледная, с закрытыми глазами. Когда каталка уехала в сторону лифта, Маргарита Петровна прошептала:
– Она жива?
– Жива.
– И что теперь делать?
– Ждать. А что мы еще можем сделать? И маме позвонить.
– Да. Я сейчас позвоню.
– Вам надо сообщать еще кому-то?
– По идее, директору школы, но позднее.
Наталья спустилась вниз, попросила у бабушки на вахте газету с кроссвордом. Та предложила целых две. Маргарита Петровна от газеты отказалась.
– Неужели вы сможете читать в такой момент? – воскликнула она.
– Какой момент? – спокойно ответила Наталья. – Операция почти рядовая. – Просто нужно ждать. А
