крейсерской скоростью пешком на завод. (Общага находилась недалеко от проходной). Идем во тьме и совместно поем из Северного: 'Звезды зажигаются хрустальные, под ногами чуть скрипит снежок...'
На работу как на праздник.
Глава 21-1. Белозерск или Беново счастье
...Я сломал Бена. Он долго сопротивлялся, не хотел отрывать задницу. Но в конце концов я сломал Бена.
- Поехали, старик! Хули, экскурсия... Посмотрим хоть. Название-то какое - Белозерск! Поглядим Белое озеро! По карте тут 100 километров. За полтора часа на 'Икарусе' долетим. Сядем в кресла, откинемся, посмотрим северную природу. А вечером обратно. Церковки, музеи, хуе-мое... В ресторации там поедим. Сувенирчик купим...
Сломал. Мы плюнули на отчет по практике, пришли на автовокзал и купили 2 билета до Белозерска. Подошли к перрону и честно стали ждать красный 'Икарус'.
Еби меня пономарь! Подъехал маленький желтый ПАЗик. Наши места, о которых я думал, что они в самой середине, оказались в тряском заду раздолбанного автобусика. Это нас несколько обескуражило. А где же крейсер дорог с откидными спинками?..
Узкая лента трассы на Белозерск составленная из бетонных плит кончилась километрах через 20-30 после выезда из Череповца. И до самого Белозерска тянулся по деревням разбитый проселок, в грязные лужи которого автобус въезжал как пограничный катер в волну - раскидывая ее в разные стороны. Это была очень хуевая дорога. Это не было дороги. Мы тряслись до Белозерска 4 часа. А когда приехали, в покосившейся избушке автостанции узнали, что сегодня в Череповец рейсов уже нет. В гостиницу переночевать нас не пустили. Потому что 2 дурака не взяли с собой паспорта. Ночлега у частников мы не нашли. И нам ничего не оставалось делать, как только гулять по городу, фотографироваться и шляться по музею и магазинам...
В каждом провинциальном городе я имею обыкновение заходить в краеведческий музей. И ничего никогда от этих музеев в голове не остается, кроме каких-то первобытных черепков, нарисованных вручную зеленых карт с путями славян да крестьянской утвари, непременнным элементом которой является прялка. Но привычке я своей не изменяю и в обязательном порядке заруливаю в музей. Традиция, хули. Плетью обуха...
Мы попеременно сфотографировались возле камня с надписью 'Град Белозерск основан в 862 году'. На этой фотографии я стою с таким довольным видом, будто это лично я основал град Белозерск в 862 году.
Хотя радоваться, в общем-то, было нечему. Пиздец подкрался на тоненьких ножках. Холодная осенняя ночь нависла над нами моросящим дождем, когда старушка-процентщица повесила амбарный замок на дверь автостанции.
- Где же ночевать будем, ёбтыть?
Мы побрели обратно от станции и вскоре наткнулись на междугородный переговорный пункт. Слава яйцам, он работал круглосуточно. В книжном магазине я купил научно-популярную книжку 'Неисчерпаемость бесконечности' и полночи читал ее, а полночи пытался заснуть. Зашел в телефонную кабинку, где сидел на стульчике Бен, втащил туда еще один стул, сел рядом, упершись Бену головой в пузо и уснул на хуй. Вдвоем теплее.
С первым шестичасовым автобусом мы бежали из города. А если бы устроились в гостиницу, улетели бы 12-часовым пролетающим кукурузником. Билет на самолет до Череповца стоил 3 рубля.
- Я теперь только понял, что такое счастье. Это теплая постель ночью. Вот же наши дураки не знают своего счастья, дрыхнут. Завалились, блядь, под одеяло и дрыхнут, пидоразы. - сказал Бен.
...А летом, наверное, хорошо в Белозерске. Огромное озеро до горизонта. Корабли плавают... Хуево ли...
Глава 22. Жопа
Тут недавно в редакции Шендерович[26] делился воспоминаниями об армии.
Он служил в образцово-показательной части, где зеленой краской красили траву и обтрясали деревья от осенней листвы перед приездом начальства.
- Несколько часов подряд метем плац, а листья все падают и падают. Наконец начальство принимает решение - обтрясти деревья. А те листья, которые не упали, обрывали солдаты-якуты. По двое залезали и обрывали желтые листья. Зрелище, я вам скажу...
А вечером в 21-00 подходим к майору, спрашиваем, что, мол, делать. Телевизор из Ленинской комнаты унесли в ремонт, а по расписанию положено смотреть программу 'Время'. Может быть, личное время дать людям? Но разве ж это можно?! Представь - приходит в казарму высокое начальство, а там - кто воротнички подшивает, кто чем занимается. Бардак! Никак невозможно! Поэтому майор приказывает: раз положено находиться в Ленинской комнате и смотреть телевизор, значит собраться в Ленинской комнате, рассесться перед экраном на стульях на полчаса, пока не кончится программа 'Время'. А то, что телевизора нет, это частности, главное - дисциплина! И полчаса рота сидела перед кирпичной стенкой со штепселем. Кафка!
Помню, в первый раз на перекличке прапор по списку выкликает: 'Шендеревич!' Я поправляю: 'Шендерович'. Он, не глядя на меня, снова повторяет: 'Шендеревич'. Еще раз поправляю, ведь ошибается же человек: 'Шендерович, товарищ прапорщик'. Он поднимает на меня бессмысленные рыбьи глаза и объясняет мне, как не понимающему, еще раз: 'ШендерЕвич'. И тут только до меня доходит, что теперь я действительно Шендеревич - там так написано.
...Сержант у нас был большая сволочь. Сейчас он в Ростове, капитан милиции, я слежу за его судьбой... Однажды не выдержал и высказал ему все, что о нем думаю. Нет, он бить не стал. Дедовщины у нас не было, все-таки образцово-показательная часть. Он решил меня по Уставу доконать. Наряд, наряд, еще раз наряд. Придирки за любые нарушения. Далее - вся рота одевает противогазы и вперед - 'вспышка справа! Вспышка слева!' Все падают, бегут, снова падают а сержант поясняет:
- Это вам за Шендеровича!.. Так, Шендерович раненый.
И вся рота, по очереди тащит меня на руках. Потом из-за того, что у Шендеровича пуговица вверх ногами пришита, а не как у солдата на плакате, вся рота лишается увольнения. Всех заставляет по очереди перешивать пуговицы на моей шинели. А потом - уходит. Представляешь, что потом со мной делают... Всегда найдутся желающие поучить.
Нет, у меня с армией свои счеты... Когда я читал 'Один день Ивана Денисовича' мне все казалось знакомым - вся эта система подавления.
Когда Шендерович пришел из СА, он написал один из первых рассказов - о том, как солдаты от безделья затравили крысу. Рассказ, естественно, никуда не брали. И только в одном журнале тетка сказала: 'Давай сделаем так. Рассказ хороший. Ты будешь как будто переводчик с испанского. А рассказ измени, пусть это будут не наши солдаты, а где-нибудь в Латинской Америке в казарме солдаты от безделья затравили опоссума. Тогда напечатаем'.
