сверстники избегают его.
Он немного общался с Брэллом. Тот дежурил на Второй Дворцовой башне, и Сэм иногда приходил к нему во время дежурств. К счастью, Брэлл оказался не очень болтливым, его не смущало молчание Сэма, и он не смеялся над Принцем, когда тот вдруг умолкал и начинал рассеянно смотреть на город и море.
— Сегодня ваш день рождения, — сказал Брэлл однажды чистым и морозным утром. В небе все еще висела луна в дымке, как бывает только в самые холодные зимние ночи.
Сэм кивнул. Он родился через две недели после праздника Зимнего Солнцестояния, и это великое событие всегда затмевало день его рождения. В этом году празднование дня рождения Сэма было еще более скромным, чем обычно, из-за отсутствия Сабриэль и Тачстоуна. Родители прислали ему письма и подарки. Несмотря на то, что подарки были выбраны тщательно и с любовью, Сэм совсем не обрадовался. Подарков было два. Первый — накидка с серебряными ключами Аборсена на темно-голубом фоне и с королевской эмблемой, изображающей золотой замок на красном фоне. Второй — книга под названием «Начальное руководство по обузданию Свободной магии».
— Хорошие подарки получили? — спросил Брэлл.
— Накидку, — ответил Сэм, — и книгу.
— А, — только и сказал Брэлл. Затем он похлопал руками, пытаясь согреться, и добавил: — Не меч? И не собаку?
Сэм покачал головой. Он не хотел ни меча, ни собаки, но даже они были бы лучше того, что он получил.
— Думаю, Принцесса Эллимер подарит вам что-нибудь хорошее, — произнес Брэлл после долгой паузы.
— Сомневаюсь, — возразил Сэм. — Она, скорее всего, лишний урок для меня придумает.
Брэлл снова похлопал руками, постоял неподвижно, а потом начал тщательно осматривать весь горизонт с севера на юг.
— С днем рождения! — произнес он, закончив осматривать горизонт. — И сколько вам исполнилось? Восемнадцать?
— Семнадцать, — ответил Сэм.
— А, ну-ну, — сказал Брэлл и отправился на другую сторону башни для дальнейшего осмотра горизонта.
Сэм пошел вниз.
Эллимер устроила праздник в Большом зале, но он получился какой-то тусклый, в основном из-за самого Сэма. У него было мрачное настроение, он отказался танцевать, потому что это был единственный день в году, когда он мог отказываться что-либо делать без последствий для себя. А раз Сэм не танцевал на своем дне рождения, то и никто не мог танцевать. Он отказался при всех распаковывать подарки, потому что ему не хотелось. Он едва поковырял копченую меч-рыбу и пшеничные лепешки, несмотря на то, что это было его любимое блюдо. По сути, Сэмет вел себя как невоспитанный семилетний мальчик, а не как семнадцатилетний молодой человек. Он прекрасно это понимал, но не мог остановиться. Впервые за много недель настал момент, когда он мог открыто не подчиняться приказам Эллимер, или, как она сама их называла, ее «настойчивым предложениям».
Праздник закончился рано. Все присутствующие были раздражены и озлоблены. Сэм пошел прямо к себе в комнату, игнорируя шепот и косые взгляды. Ему было все равно, что о нем думают. Разве что Джэлл Орен мог доставить ему неприятности. Канцлер злобно проводил его глазами из-под накинутого на голову капюшона. Когда родители вернутся, он наверняка нажалуется им и доложит обо всех «подвигах» Сэмета. А может и письменно сообщить им о его поведении. Сэм так и представлял себе письмо, полное праведного негодования.
Но даже письма Джэлла поблекнут, когда Сабриэль узнает всю правду о своем сыне. Сэм и думать не смел, что последует после его разоблачения. Он не мог даже вообразить, что тогда будет, а уж что произойдет с ним самим… Правила Королевства таковы, что кроме Короля и Аборсен должны быть наследник престола и наследный Аборсен. Эллимер была идеальным наследником, так что Сэм, естественно, являлся наследным Аборсеном. Но он не мог. Не то чтобы не хотел. Просто не мог.
В эту ночь, как и тысячи раз до того, Сэм отпер шкаф и ожесточенно уставился на «Книгу Мертвых». Она лежала на полке, излучая зеленый свет, который красиво сплетался с сиянием знаков Хартии на потолке.
Сэм прикоснулся к книге с таким видом, словно человек, оказавшийся один в лесу, пытается погладить волка в безумной надежде, что это домашняя собака. Его пальцы легли на серебряную застежку, и знаки Хартии вспыхнули ярче. Но больше он ничего не мог сделать, так как внезапно все его тело сотрясла жестокая дрожь, а кожа стала холодной, как лед. Сэм попытался утихомирить дрожь и не обращать внимания на озноб, но это было невозможно. Он отдернул руку и бросился к камину. Усевшись на пол около камина, Сэмет обхватил колени руками и застыл в отчаянии.
Через неделю после дня рождения Сэм получил письмо от Ника. Вернее, то, что осталось от письма, потому что оно было написано на бумаге, изготовленной по анселстьеррской технологии. Подобно большинству подобных изделий, такая бумага начинала разрушаться после того, как попадала за Стену, и теперь распалась на отдельные волокна. Сэм часто напоминал Нику, чтобы тот писал ему письма на бумаге, изготовленной вручную, а не при помощи каких-то машин и механизмов, но Ник не обращал внимания на его слова.
К счастью, письмо еще не полностью развалилось. Что-то все же сохранилось, и при известном терпении можно было сообразить, что Ник просил его позаботиться о визе в Старое Королевство для себя и своего слуги. Он намеревался попасть за Стену в середине зимы и был бы благодарен Сэму, если тот встретит его на Пункте Перехода Стены.
Сэм страшно обрадовался. Ник всегда умел развеселить. Он посмотрел на свой календарь, чтобы узнать, насколько середина зимы в Анселстьерре соотносится с зимой в Старом Королевстве. Вообще-то Старое Королевство шло ровно на сезон впереди Анселстьерры, но были и расхождения, которые требовали двойной проверки по календарю, особенно если это было время солнцестояний или смены сезонов.
Сводный календарь Старого Королевства и Анселстьерры, хранившийся у Сэмета, раньше было почти невозможно достать. Но десять лет назад Сабриэль отдала свой собственный календарь в королевскую типографию, и его переиздали с учетом рукописных комментариев и заметок на полях, сделанных Сабриэль и предыдущими Аборсенами. Это был долгий и трудоемкий процесс. Впрочем, результат оказался великолепным — прекрасная печать на хорошей бумаге. Сабриэль и Тачстоун тщательно отбирали тех, кому разрешалось иметь такие календари. Сэмет страшно гордился, получив его в подарок на день рождения. Тогда ему исполнилось двенадцать лет.
К счастью, с помощью календаря было очень просто вычислить анселстьеррскую зиму, гораздо точнее, чем Сэм вычислил бы самостоятельно, используя лунный календарь и некоторые другие данные. На анселстьеррский день середины зимы в Старом Королевстве приходился День Кораблей на третьей неделе весны. До этого времени должно было пройти еще много недель, но, по крайней мере, у Сэма теперь было хоть что-то, чего он ожидал с радостью.
После получения письма от Ника настроение Сэма немного улучшилось, и он даже стал приветливее ко всем во Дворце, кроме Эллимер. Остаток зимы прошел, ни один из родителей не приезжал домой, ужасных бурь не случалось, страшных морозов тоже. Иногда дул ветер с северо-востока, он приносил запах моря.
Погода зимой была относительно мягкая, но при дворе и в городе люди не переставали говорить о том, какая плохая выдалась зима. По всему Королевству тут и там случались волнения, и их было больше за одну эту зиму, чем за предыдущие десять лет, то есть с периода первых дней правления Короля Тачстоуна. Почтовые соколы не знали отдыха в эту зиму, у госпожи Финни от перенапряжения покраснели глаза, и она стала еще более вспыльчивой, чем обычно. Так всегда случалось, когда ее подопечных заставляли работать намного больше, чем всегда.
Сообщения, которые приносили соколы, были в основном докладами о бесчинствах Мертвецов и созданий Свободной магии. Некоторые сообщения оказывались ложной тревогой, но также велико было и число сообщений, требовавших внимания и присутствия Сабриэль.
Помимо всех этих плохих новостей Сэма тревожило еще кое-что. Одно письмо от отца живо напомнило
