— Благода-ать… Только не пора ли на базу? Дело уже к обеду. Не знаю, как у вас, а у меня в брюхе урчит.
— Отобедать бы не помешало, — согласился Морозов, погладив по животу. — А где наша прекрасная мадам?
— А ты обернись! — посоветовал Борисов.
Саныч повел головой и услышал механический тихий щелчок фотокамеры.
— Снято! — улыбнулась белозубой улыбкой Ира, пряча ее в футляр. — Для истории!.. Вот только жаль, что нет с собой краски.
— Зачем? — недоуменно вскинул глаза Саныч.
— А чтобы на скале отметиться: «Здесь были такие-то…» — рассмеялась она и тут же успокоила обоих ученых. — Да не бойтесь, шучу.
Часть вторая
15
В лагерь они возвращались куда дольше, усталость брала свое. Зависшее над морской гладью солнце палило без всякой пощады, от зноя не было спасения даже под густой шапкой джунглей.
Обливаясь потом, они медленно плелись по лесу. Саныч заметно сдал, учащенно дышал Ире в затылок, поминутно спотыкался. Да и она сама чувствовала себя не лучшим образом, ноги ныли, точно были обвязаны пудовыми гирями. Разве что Борисов шагал и шагал как заведенный и, что ее больше всего злило, даже не оглядывался проверить, идут они за ним или давно уже отбились.
— Борисов! Имейте совесть, — не выдержав, воскликнула она. — Сбавьте темп.
Обернувшийся бородач не выглядел чересчур утомленным, хотя и его лицо набрякло краской, как после доброй парилки.
— Ножки сбили? Это бывает, когда с непривычки.
— Ну, знаете!..
— Вы не обижайтесь, Ирина Петровна. В Москвето, поди, все больше на машине привыкли?
— В самую точку, — прохрипел из-за Иры Саныч и, воспользовавшись передышкой, плюхнулся на мшистый земляной бугорок. — Давайте-ка устроим привал. Признаться, и у меня ноги уже не идут.
— Эх вы, горе-путешественники! — Борисов присел на корточки и оперся о ружье.
Отстегнув от пояса фляжку, Саныч подал ее девушке. Она поблагодарила и сделала несколько жадных глотков.
— Много пить не советую, — заметил Борисов. — На жаре не поможет. Еще сильнее потом захотите.
Она не воспользовалась добрым советом и напилась досыта.
— Смотрите, — недовольно буркнул он. — Я вас предупреждал.
Чем дольше они отдыхали, тем сильнее наваливалась лень, и уже не было желания идти куда-либо. Саныч привалился к пальме и сдвинул на нос шляпу.
— Эй, — поднялся с корточек Борисов. — Вы чего, здесь жить решили?
— А по-моему неплохо, — отозвался из-под шляпы Саныч. — Вздремнуть чуток. Ночкато выдалась еще та… — И он звонко шлепнул ладонью по волосатой руке, отгоняя кровососущее насекомое.
Неподалеку от отдыхающих путников, на небольшом возвышении, где кучно рос вымахавший по пояс папоротник, раздался шумный треск, будто там лазило какое-то животное. Ирина подхватилась, в глазах ее была тревога.
— Вы слышали?!
— Не глухие, — отозвался Борисов, стаскивая с покатого плеча ружье.
Неслышно ступая, он на цыпочках подкрался к папоротникам и замер, вглядываясь в переплетение сочной листвы.
— Ну, что там? — приглушенно спросила девушка.
Отодвинув стволом здоровенный лопух, Борисов молчком сунулся в заросли.
— Кирилл, осторожнее!
Папоротники сомкнулись за «охотником», поглотив его. Заколыхались стебли. В следующее мгновение нависшую тишину оборвал заливчатый собачий лай. Получилось так неожиданно, что у Ирины со страха душа ушла в пятки.
Из лопухов, пятясь задом, вывалился Борисов, отбиваясь ногой от мелкой псины, ухватившейся за штанину.
— Фу!.. Пошла вон! — верещал он, пытаясь отвязаться от назойливой твари. — Да пропади ты!..
«Волкодав», при ближайшем рассмотрении оказавшийся обычной болонкой, грозно рычал и дергал за брючину, не ослабляя хватки.
— Порвешь же!.. Фу!..
Болонка команду или не понимала, или попросту игнорировала.
— Ну я тебя… — Борисов замахнулся прикладом, думая хоть этим ее отпугнуть.
Помповый карабин произвел обратный эффект. Отпустив измызганную зубами ткань, болонка подпрыгнула на всех четырех лапах, и ее челюсти клацнули воздух в сантиметре от груди ученого.
Борисов отпрянул к друзьям, вскинул оружие, целясь в собаку.
— Бешеная, не иначе одичала…
— Не смейте! — Ира пригнула ствол к земле, и, присев, ласково позвала собачонку к себе.
Озлобленно косясь на Борисова с его карабином, болонка засеменила к девушке. Она легла на живот в шаге от Ирины и, жалостливо поскуливая, подползла на брюхе.
— А говорите, бешеная, — возмутилась Ира, почесывая ей за мохнатым ухом. — Напугали собачку… Напугали бедненькую!.. Ох он такой нехороший…
— Ну, знаете ли… — только и нашелся что сказать бородач.
Болонка положила мордочку на ладонь девушки и благодарно лизнула.
— Смотрите, ошейник… Тут даже написано что-то…
Ошейник был старый, и медная пластинка, приклепанная к нему, почти не читалась. Надпись разобрали общими усилиями, и судя по всему, на пластине была выгравирована собачья кличка.
— Билли?
Псина вскочила и завиляла хвостом, умные карие глазенки выжидающе уставились прямо в глаза Ирине.
— Откуда он тут взялся? — оглаживая пегую шерсть, спросила она Саныча. — Не с того ли катера?..
— Все может быть. Но где же тогда люди?
— Ребята!.. — взмолился Борисов. — Только не надо ничего фантазировать, а? Идемте в лагерь, а там всё обдумаем. Одна голова хорошо, а две…
— А может он приведет нас к хозяину? Как вы думаете, Виктор Саныч?..
Саныч пожал плечами.
— Не знаю, Ирочка… Билли, где твой хозяин? Хозяин… Веди к нему. Ну же, собачка!
Болонка взвизгнула и с готовностью закрутилась на месте, не понимая, чего от нее требуют.
— Бесполезно, — вынес вердикт Борисов и забросил карабин на плечо.
Провожая взглядом это движение, пес с ненавистью зарычал на оружие.
— А вы заметили, друзья, как он реагирует на ружьишко? Будь он покрупнее, тебе бы, Кирилл, в кустах не поздоровилось. С чего бы такая реакция?
— Кто знает? — пожала плечиками Ира. — Быть может, есть на то причина.
