одну из баз по производству наркотиков. Подняли шумиху, обнаружив на ней недостроенную подводную лодку.
— Я слышал об этом, — подтвердил его слова Борисов. — В газетах писали, что ее якобы строили российские специалисты, что неизвестно, сколькими еще такими аппаратами располагает мафия.
— Уверяю вас, еще как располагает. У нас была информация, что некий колумбийский синдикат, занимающийся синтетическими наркотиками, обустроился на островной зоне в нейтральных водах. Отследить его было практически невозможно. Как сырье попадало на базу, как оттуда вывозился готовый «товар» — оставалось только догадываться. Наблюдение за островами с космических спутников тоже ничего не дало. Между тем в страну хлынул настоящий наркотический поток.
— Это понятно, — не дослушал его Морозов. — Но причем тут мы? Или вы хотите сказать, что в этой пещере и располагается база?
— Витя, ты сегодня догадлив как никогда! — хмыкнул Борисов.
— Но почему тогда ваши власти со спокойной совестью отпустили нас, в самое, получается, разбойничье логово? Где ваши военные, где полиция?.. Почему мы?
— Провести гласно операцию, да еще вне наших территориальных вод, чревато международным скандалом. И потом, островов здесь десятки… К слову сказать, мы никак не собирались использовать вашу экспедицию, а я так и просто не знал о ней до того дня, как в Комитет не заявился небезызвестный вам Сантьяго де Мартинес и не стал жаловаться на те неприятности, что преследовали вас, едва вы сошли с трапа самолета. Географическое общество, которым он заведует, уже было у нас в разработке.
— Сантьяго имеет какое-то отношения к наркотикам?
— Непосредственно нет, а вот его заместитель связан с мафией. Он и выступал посредником между синдикатом и нашими местными перекупщиками.
— Скользкий тип, — высказал свое отношение Борисов. — Мне он сразу не понравился.
— В таком случае многое встает на свои места, — рассуждал дальше профессор. — Броуди знал о наших притязаниях на остров, как знал и то, что нас ни в коем случае нельзя туда допустить. Отсюда и попытки запугать Иру, а через нее и оказать давление на нас.
— И мне звонил тоже он, мерзавец, — добавил от себя Борисов. — Как я сразу не раскусил его?! Прищепку он, что ли, на нос насадил?..
— А когда вы не вняли предупреждениям, ему ничего не оставалось, как останавливать вас более радикальным способом.
— Бомбой, — просочил сквозь зубы Борисов, соглашаясь с ним и, преисполненный праведного гнева, выдал от души. — Вот же мразь какая!
— Ему, как второму лицу в Обществе, никто не помешал проникнуть на пирс, где ждал зафрахтованный самолет и заложить адскую машинку. Вам опять повезло, в рубашке, можно сказать, родились.
— Как и вы, полковник, — профессор в темноте нашел его руку и пожал ее. — Вы ведь тоже должны были лететь с нами на его борту… Ладно, с этим немного разобрались. Придем к логическому концу. Мы в лапах наркодельцов. И не в качестве заложников, как я это смыслю. Им за нас нечего от властей требовать, ибо все, чего этим бандитам надо, конфиденциальность. А ее-то как раз мы и нарушили. Отпустить нас восвояси на все четыре стороны по меньшей мере неразумно. Не в обиду будет сказано, но что знают двое, знает и свинья. Крафт человек неглупый. Он должен понимать, что нас в скором времени начнут искать. И, скорее всего, не ученый мир, а ваши коллеги, полковник. Обнаружив нас перебитыми или вообще не найдя нас, они весь остров по камешку перетрясут, что Крафту крайне невыгодно. По этой самой причине он не избавился от нас сразу и вынужден был терпеть наше присутствие. Он терпел бы его и дальше, приставив к нам соглядатаев, если бы Глория той ночью не наткнулась на них… Какой же мы выбор оставили ему?
— А нет у него выбора, — озвучил ту мысль, что пока никто не решался высказать вслух Васильев. — Плохи наши дела. Мы по уши в дерьме.
24
Обед, принесенный надзирателем, был более чем скудным. Побросав с порога запаянные в полиэтилен для дольшей сохранности лепешки и пластиковую бутылку с питьевой водой, он замкнул дверь и удалился доигрывать в кости.
— Обслуживание здесь желает лучшего, — проворчал Васильев, разрывая ногтями тонкую пленку. — Отношение скотское.
— А ты потребуй книгу жалоб и предложений, — подал ему шутовской совет Борисов. — Глядишь, засуетятся перед тобой охраннички, «заведующего» пригласят.
— От них, пожалуй, дождешься…
Сухая лепешка была пресной на вкус и отдавала затхлостью, как будто прежде чем скормить ее заложникам, годами хранили в сыром подвале. Отломив от нее кусок, Родригес остальное передал профессору. Полковник не был слишком разборчив в еде, как и многие его соотечественники, десятилетиями жившие в кольце экономической блокады, но плесневелая лепешка и ему не лезла в горло, между тем как силы нужно было восполнять. Заставив себя доесть кусок, он забрал у Васильева воду и долго пил, будто пытался смыть из глотки мерзкий горчащий привкус.
— Экономить надо воду, — Борисов чуть не вырвал у него бутылку. — Больше на сегодня не дадут. Да и сортира у нас нет, а охране плевать, если тебе приспичило. Могут и вообще ни разу не вывести.
— Что они, не люди? — повернулся профессор.
— Нет, Витя, — покачал головой бородач, — людей в этом сброде я не заметил.
Через какое-то время после «обеда», что определить было весьма затруднительно, в замке загремел ключ. Бронированная дверь издала печальный скрип, в проеме боком показался и исчез надзиратель. В камеру, опираясь на стальной косяк, заглянул уже знакомый читателю наемник Мигель.
— Эй, полковник! — отыскав Родригеса, гаркнул он. — Собирайся.
Марко с недоумением посмотрел товарищей и начал подниматься.
— Да пошевеливайся ты!..
— Куда вы забираете его? — вскочил с пола профессор.
— Не твое собачье дело! — огрызнулся Мигель.
Вытолкав заложника вон, он снял из-за пояса наручники, затянул их до отказа на запястьях полковника.
— И не советую дергаться. Наручники английские. Слыхал о таких?
— Слыхал, — ответил Родригес, еще недавно совсем сам подбивавший генерала Хювальда пойти на затраты и закупить для оперативных подразделений эти хитрые буржуазные наручники, имеющие свойство защелкиваться на новые и новые зубцы при попытках освободиться. Сопротивления хватало ненадолго, злодей ползал на коленях, умоляя ослабить их хоть чуть-чуть.
— Тогда пошли, — и он подтолкнул Родригеса на выход из подземной тюрьмы.
Мигель вывел его на круглую площадку, где несколько часов назад заложников встречал Крафт, и откуда вела на верхний этаж винтовая лестница. Миновав ее, они вошли в коридор с низко нависшим потолком, где идти приходилось, согнув голову. Неровные стены и извилистость хода наводили полковника на мысль о природном происхождении пещеры, где веками океанская вода, влага и сквозняк делали свое разрушительное для карста дело, вымывая не просто подземные переходы и галереи, но и целые залы. Нашедшим пещеру наркодельцам она досталась вроде как в подарок, который оставалось только оборудовать под завод.
Коридор рукавом поворачивал влево. За поворотом, возле приоткрытой двери, на табурете караулил молодой парень в униформе и черном берете, держа на коленях автомат Калашникова. Он лениво повернул лицо, и увидев за спиной полковника идущего Мигеля, слетел с табурета. На лице его отразилось смятение; излишне суетясь, он вытянулся во фрунт, не спуская с Мигеля испуганных глаз. Проходя мимо него, полковник покосился в помещение, скрывавшееся за дверью. Там светили синие, точно в операционной, светильники; вокруг длинного стола — дальнего его конца Родригес не увидел, — работали люди в белых
