халатах и шапочках. И еще, что сразу бросилось ему в глаза — респираторы, которыми были закрыты их лица.
— Спишь?! — накинулся на парнишку Мигель, и тот, виновато захлопав ресницами, кинулся исправлять перед начальством оплошность и закрывать дверь.
Спешность его была уже запоздалой, и полковник увидел то, чего видеть ему не следовало. Впрочем, удивлением это назвать было нельзя, что-то подобное он и предполагал. Только теперь, когда его догадки обрели реальную основу, обрывалась тонкая ниточка, связывающая его с жизнью, ибо ясно и непосвященному, — синдикат не потерпит лишних свидетелей. От этих мыслей ему сделалось тошно, и вовсе не потому, что он боялся за свою жизнь, с которой в любой момент мог распрощаться. Он знал, на что шел и сам выбрал свою работу. А вот люди те, что сидят сейчас в камере и которых он не сумел уберечь, они-то причем?..
Коридор, который все никак не кончался, таил в себе не одно помещение, подобное химической лаборатории. Слух полковника уловил механический шум работающей где-то за стеной машины. Разгадка источника шума не заставила себя ждать. Мигель притормозил его, а из открывшегося хода впереди, которой полковник сразу не заприметил, один за другим вышли четверо или пятеро работяг в синих комбинезонах, неся полиэтиленовые упаковки, набитые банками кофе. Их сопровождал автоматчик. Пропустив грузчиков, Мигель велел Родригесу идти дальше.
Мозг полковника безостановочно работал. «При чем здесь кофе, да еще в таких количествах? Болванам, что работают на базе, по душе больше виски или текиловая водка. А шум конвейера за стеной? А головорез-провожатый?..»
Совершив очередной поворот, коридор закончился тупиком в виде врезанной в скалу мощной двери с кодовым замком. Поставив пленника к стене, дабы тот ненароком не подсмотрел комбинацию цифр, Мигель нажал нужные кнопки… Внутри открывался тамбур метра на три, где светил под стеклянным колпаком фонарь, а в углу перед следующей и также бронированной дверью, висела крохотная видеокамера. Звякнув звонком, наемник отошел так, чтобы попасть в фокус, осклабился и помахал ей ладонью.
Сработал электрический замок и дверь слегка отошла. Мигель пропустил полковника вперед, вводя в комнату. От обилия яркого до рези, белого света стало больно глазам. Сощурившись, Родригес несколько секунд привыкал, и уже тогда, когда туманная поволока перед ним разошлась, увидел Крафта. Этот господин сидел на кожаном диване, облокотившись на тугую подушку, с высоким хрустальным бокалом с темном жидкостью, в которой плавали кубики льда.
— Освободи ему руки, — приказал он наемнику.
Мигель, сохраняя независимое лицо, повиновался ему, хотя было заметно, что покорность давалась ему через силу.
— Пошел… Понадобишься, я тебя вызову, — сделал ему пальчиками Крафт, выпроваживая из кабинета. — Как вам у меня нравится? — спросил он полковника, оставшись наедине.
Родригес понятия не имел, в каких условиях жил обслуживающий персонал этого спрятанного в недрах скал комбината по производству наркотиков, но то, что мистер Крафт устроился очень даже ничего, сомневаться не приходилось. Надо заметить, что логово его ничем не отличалось от фешенебельных апартаментов: отштукатуренные белоснежные стены, подвесной потолок с вращающимся вентилятором, создававшем подобие дуновения ветра и прохлады, гобелены. Сбоку от дивана, на котором восседал с бокалом Крафт, зеленела, росшая в кадушке, карликовая пальма. В углу громко тикали напольные часы в благородном корпусе орехового дерева. В противоположном углу раскинул листья куст с подвядшими головками белых цветов. Без луча солнца, которыми не проникнуть сквозь толщу скал, без доступа свежего воздуха кустарник имел жалкий вид, опавшие цветочные лепестки лежали в кадке с землей и на ковровом покрытии. Рабочий стол находился возле самых дверей, над ним висели телевизионные, отключенные, мониторы. Раскрытый ноутбук, подцепленный к проводам, лежал на его краю. Дополнял обстановку книжный стеллаж, забитый до отказа толстыми томами литературы.
— Присаживайтесь, — Крафт качнул бокалом на кресло напротив себя. — Выпьете чего-нибудь?
Полковник от выпивки отказался, но в кресло сел, оценив все прелести дорогой мебели. Кожаная подушка мягко осела под ним.
— Догадывайтесь, о чем речь пойдет? — спросил Крафт и отставил недопитый бокал на прозрачный, на декоративных бронзовых ножках, столик. Вытащив сигарету из початой пачки «Мальборо», пододвинул пачку к гостю. — Курите?
Родригес вновь ответил отказом, изучая вблизи Крафта. Безвылазная жизнь в подземелье не могла не наложить на него своего отпечатка. Он был сухощав и болезненно бледен, карие глаза воспаленно поблескивали. Зажав сигарету между желтыми от никотина пальцами, он поднес огонек инкрустированной драгоценными камнями зажигалки, глубоко затянулся и выпустил струю в потолок.
— Если вы, полковник, — отведя руку с дымящейся сигаретой, чтобы дым не лез в глаза, продолжал он, — считаете меня за главного злодея, — Крафт при этих словах усмехнулся кончиками губ, — то вы глубоко заблуждаетесь. Я всего лишь управляющий, один из винтиков хорошо отлаженного механизма. Хотя, не без определенного веса, потому что без этого винтика сломается вся машина, какой бы идеальной она не казалась. Я обычный менеджер, коммерсант, делаю свою работу и получаю за нее неплохие деньги.
— А кровь вам по ночам не снится? — едко поинтересовался Родригес.
Крафт кисло искривил лицо.
— Да полно вам, — махнул он сигаретой, — демагогию разводить. Бизнес есть бизнес. И мой не многим отличается от вашего. Ведь смотря с какого ракурса посмотреть, может быть именно я и даю вам работу?
— Мне кажется, мы говорим ни о чем!
— Как знать, как знать, — возразил управляющий, постукивая сигареткой о край пепельницы. — Вы когда-нибудь смотрели, полковник, Крестного отца? Нет? Как же, веяния загнивающего в разврате капитала… А зря, мировая классика, между прочим. Так вот, есть в том фильме одна крылатая фраза, часто применимая в жизни. Скажите, полковник, вам часто делали предложения, от которых вы могли отказаться?
Родригес в упор смотрел в бледное, обтянутое землистой нездоровой кожей лицо Крафта, оставляя его вопрос без ответа.
— Что же вы молчите, полковник? Или вы думаете, как не поступиться с совестью? Пустые умственные упражнения. У вас, в отличие от меня, нет иного выхода, как не согласиться на сотрудничество. На взаимовыгодное для обеих сторон, заметьте.
— То есть, работать на вас?
— А что в этом страшного? Конечно, как честный полицейский вы поспешите немедленно отказаться, рвать на себе рубашку, убеждать в своей исключительной честности. Охотно верю, не утруждайтесь!.. Только перед нем, как дать ответ, все хорошенько взвесьте. А я вам постараюсь помочь сделать правильный выбор.
Раздавив окурок о дно пепельницы, мистер Крафт залпом допил из бокала и слегка поморщился.
— Какие у вас перспективы… Первая, умереть безвестным героем. Труп ваш скорее всего не найдут, я накормлю им акул, благо, что их здесь кишмя кишит. Начальство не узнает о ваших последних днях и о мужестве, с которым вы отказывались от сотрудничества с нами. Представляю безутешную вдову, почетный караул у вашего гроба, в котором будете лежать не вы, а всего лишь капсула с морской водой. Ваше имя выбьют на скрижалях Комитета, поклянутся никогда не забыть… и забудут на следующий день. Вдова через год-два оправится и снова выйдет замуж. Все, что от вас остается потомкам — могильная плита с надписью: «Здесь покоится прах полковника Родригеса, героически павшего в бескомпромиссной борьбе с организованной преступностью». Печальный хепиэнд, и только. Но это одна сторона медали. Не забывайте, что кроме вас у меня есть и другие заложники. И церемониться в случае вашего упрямства я не буду. Для начала я отдам девок своим парням, пусть натешатся, одичали без женской ласки. Не знаю, вынесут шлюхи всех или нет, ночто поделать? Остальных я просто расстреляю. Конечно, вас хватятся, а когда найдут мертвые тела, разразится грандиознейший скандал. Какие после него сложатся отношения у Фиделя с Россией, я уж извините, не знаю.
Родригес сжал кулаки, испытывая жгучее желание наброситься на этого синюшного ублюдка и
