Тику представлениям о природе как хаосе: отсюда горы, бездны, пропасти и полуразрушенные замки. На равнине (в нормальной, устроенной человеческой жизни) ее не знают. У Бажова нет деления на космос (равнина) и хаос (гора) — у него жизнь едина: все живут горой, в горе и при горе. Сила Хозяйки распространяется на всех.
Дева Рунеберга людям чужая, при всей своей магической притягательности она тьма и зло, поэтому человек, встретившийся с ней, погибает. Малахитница знает законы земли и наказывает только тех, кто их нарушает.
У них обеих нет постоянного имени и лица. Но есть место. Дева Рунеберга появляется в замке, то возникающем, то пропадающем, и представляется персонажем грандиозного театра, вызванного к жизни ясновидящим вдохновением художника. Хозяйка Медной горы живет в горе — дома, и только потому она Хозяйка. Она — глава, владетельница, власть. Ей нет нужды быть коварной искусительницей, ей нельзя поклоняться, как Прекрасной Даме, отношения с ней лишены традиционней острой приправы человеческих любовных отношений — жажды обладания, ненависти и зависти.
П. П. Бажов, вернувший Хозяйку ДОМОЙ, руководствовался не игрой своего воображения, но в решающей мере именно НЕ СВОЕГО и ОБЩЕГО, верно услышанного только им одним.
Про Горную матку говорили не только в Полевском. «В Кызыле будто найдена такая комната в шахте. Внутри бархатом обита черным, золотом, камнями разными дорогими украшена. Матка горная, что ли, там жила.
Тоже вот такое рассказывал один смотритель, он на Коршуковской шахте был. Приходит будто в забой к шахтеру, скажем, штейгер или смотритель и распоряжается. Ругат и даже вот колочивал кого, бывало. „Ты, — говорит, — что за крепью не смотришь? Ребятишек осиротить хочешь?“
А то к конюхам. Тех опять за то, что овес от лошадей воруют… Вот они на другой день пойдут извиняться к тому начальнику, который их ругал. А тот в тот день даже к шахте не подходил, оказывается, не только такое распоряжение давать. Вот будто это тоже матка приходила…»
Другой про свое вспоминает: «Нас, говорит, человек двенадцать сидело у ствола, клеть ждали. Молодежь все, ну и давай разводить разные прибаутки — пошел хохот. Тут как подымется вихрь — так и потянуло к стволу. Старики, которые тут подошли, давай нас отчитывать. Оно ведь в шахте не то что матерок какой, петь и то нельзя было. Не любила этого матка».
Записано это в Кытлыме в 1880 году, значит, старики, урезонившие молодых шахтеров, отцами и дедами научены были Хозяйку уважать. В Полевском — возле Медной горы и медного рудника — ее почитали особо. Но были здесь и другие тайны.
«Разговоры о таинственном Полозе, о синих огоньках и змеиных клубках как показателях золотоносных мест мне случалось слыхать и в Сысертской части округа, но разговор о каких-то старых людях был новостью. Это было особенностью Полевской стороны и связано было с историей Гумешкинского рудника». Слушать Бажов умел.
Здешние старые люди ушли под землю… Сюжет, распространенный чрезвычайно широко. Только по наблюдениям Н. К. Рериха он встречается в фольклоре Тибета, Китая, Монголии, Кашмира, Туркестана, Сибири, Алтая, Кавказа, Урала, русских степей, Литвы, Польши, Венгрии, Германии, Франции… И всюду под землю уходит праведный народ, преследуемый другими народами или послушный древнему предначертанию. Обычно отмечается, что ушедшие были людьми знающими и умелыми: выращивали отличные урожаи или выплавляли металл. Уходили не навсегда, а до лучших времен. Оставляли знаки своего пребывания на земле; отмечали место ухода — чаще всего горой или камнем — и прятали под него земельные богатства.
Память об этих камнях, горах и курганах держится тысячелетиями, и в любое время находятся люди, имеющие право сказать: «Я проведу вас ко входу в подземное царство». Иногда говорится о том, что в тех, нам неведомых, тайных, подземных странах ушедшие праведники обретают новую — высшую — силу, ибо пользуются другими, могущественными энергиями.
В последнее время, в связи с оживлением интереса к проблеме северной прародины человечества, часто вспоминают предания нашего Севера, в том числе и русского, о чуди и других подземных людях. Эти рассказы существуют в различных вариантах и бытуют от Кольского полуострова до Камчатки.
Во всех этих рассказах чудь — образ собирательный, иногда откровенно сказочный. Например, в коми-пермяцких поверьях само понятие «чудь» объединяет представления о персонажах низшей мифологии, бытующих еще в каменном веке (маленькие, звероподобные, злонамеренные: могут убить, задушить, утопить в проруби или подменить человека деревянной чуркой); память о легендарных героях-богатырях, захоронивших себя под землей вместе с женами и детьми, и любовную спасительную жалость к изгоям, не принявшим христианство и официально подвергавшимся гонениям, — потому и поминали чудь как общих, дальних и близких, предков: в поминальный день приносили на кладбище блины: «Помяни чудского дедушку и чудскую бабушку…»
Записанные В. И. Немировичем-Данченко (книга «Страна холодов», 1877 г.) рассказы о чуди отчасти напоминают коми-пермяцкие: «Чудь „ушла в камень“, в нем хоронится. По вечерам она внутри горы разговаривает… Против такой чуди есть заклятие — стать лицом к северу и повторить до 12 раз: „Во имя отца, сына и святого духа, чудь некрещеная, схоронись в камень, размечись по понизью не от меня грешного, а от креста Христова…“» Немирович-Данченко — человек нездешний и, повторяя рассказы о чудском народе, сосредотачивается прежде всего на деталях наиболее живописных и понятных и упускает из вида подробности основополагающие и здесь не забываемые никогда. То, что чудь ушла отсюда в загодя положенные сроки (когда здесь будут расти белые деревья), что управляла чудью Дева, и под ее водительством все жили мирно и счастливо, что чудь, уходя, оставила знаки. Наконец, указана территория расселения древнего народа: по Бажову, это и есть Полевской завод и прилегающие к нему земли; и главное место, где ушедшие старые люди оставили тайную весть людям будущих времен, названо совершенно точно: Азов-гора.
Большая часть легенд об Азов-горе повторяет вечный сюжет про разбойничий клад. «Жил на этой горе и в пещере скрывался разбойник Азов. Вот было у них безвыходное положение, всем уходить надо из этих мест. А в пещере много награбленного хранилось, его с собой не возьмешь. Вот и решили они вход в пещеру закласть. Ну, заложили пещеру, а Азов и спрашивает у разбойников: „Кто желает остаться здесь при кладе?“ Один и вызвался. Азов его пристрелил, чтоб никто про клад не узнал и кости чтоб его этот клад караулили…» (Записано в Полдневой в 1895 г.).
В другой легенде разбойник был добрый и грабил только богатых; в третьей разбойника звали не Азов, но Айзин, просто люди потом упростили это имя. Существуют легенды о пугачевском помощнике Азове, подающем ему сигналы с вершины горы; о красавице-девушке по имени Азовка, связавшейся с разбойниками и ушедшей с ними в гору… Девка-Азовка бытует в различных вариантах: жена разбойничьего атамана, его любовница, пленница, турчаниновская дочка, попавшая в разбойничье гнездо… Наличие вариантов — дело обычное: была бы пещера, а легенды будут.
Но были и другие предания: «Азов-гора не простая. Богатства в ней много, да достать-то его трудно. Была тут дорога, ездили старинные люди. Многие хотели богатство достать, да не умели. Было здесь имечко заклянено, кто его назовет — тому гора откроется…» Наконец, были следы таинственных старых людей, разговоры опытных старателей, рассказы всезнающего В. А. Хмелинина…
«На ходок, говорят, напал. От старых людей остался. Он давай тут колупаться, да и выгреб свою долю.
— На ходок-то напасть, так уж тут дело верное. Стары люди знали. Зря ходок не сделают».
Старые шахты и рудники — явление достаточно редкое и до сих пор таинственное. Алан Ф. Элфорд, ученый, отстаивающий головокружительно дерзкую теорию подлинного, во плоти и крови, существования мифологических богов — истинных строителей технических чудес древности и создателей самого человека, говоря о старых шахтах, в наличии которых был крайне заинтересован, ссылается на результаты исследований, проведенных британскими инженерами в 1980 году (А. О. Элфорд. Боги нового тысячелетия. М. 1999).
«Очень немногие разработки доступны для осмотра и фотографирования. Преобладающая часть старых шахт — пожалуй, даже почти все они — заброшены, и никаких следов прежних работ не осталось. Также в большинстве случаев нам приходится основываться на старых докладах, бумагах и статьях», но добавляет, что «время от времени до нас доходят рассказы о старых шахтах, обнаруженных при
