повествования, ориентированный на живую монологическую речь рассказчика, вышедшего из какой-либо экзотической для читателя среды) упускают главное — непременное присутствие фундаментальной основы.
Стоит прочесть разом «У старого рудника» и сказы «Малахитовой шкатулки», чтобы понять механизм этого чудо-действа. В «Старом руднике» чистая правда — история Сысертского и Полевского заводов в цифрах и фактах. Говорится о рудах и рудниках, истории освоения и тонкостях производства, о жизни горнозаводского поселка и расхожих тайнах и легендах: «Образ ящерицы как воплощения „Хозяйки горы“ достаточно ясен для всякого, кому случалось видеть открытый выход углекислой меди или ее разлом. По цвету, а иногда по форме, здесь сходство очевидное… Образ этой далеко перерос свой первоначальный. Хозяйка горы стала олицетворением мощи, богатства и красоты недр, которые раскрываются полностью только перед лучшими представителями трудящихся».
В сказах перед нами открывается полный неожиданностей, пленительный, таинственный мир, именно за счет этого — присутствия тайных сил — обретающий новые измерения.
Люди, записывающие и изучающие мифы, странно равнодушны к молве, видимо, полагая ее явлением, находящимся вне культуры. Между прочим, молву следует слушать потому хотя бы, что она странным образом слышит миф, потому что она сама — питательный бульон для нового мифа.
Недавний мифотворческий бум вокруг Аркаима позволил заметить, что молва достаточно разборчива, более всего не сочиняет, а вспоминает и что «ее приливы и отливы» сами по себе подчинены определенным законам. Археологи давно предчувствовали Аркаим и медленно двигались в нужном направлении. Памятник четко просматривался на аэрофотосъемках, сделанных еще в 60-е годы. Сегодня можно предположить, что его не разглядели и не поняли сознательно: на Урале слишком много объектов, о которых лучше не спрашивать. Но удивительно, что молва безмолвствовала.
Она очнулась сразу после открытия памятника летом 1987 года: с этого времени челябинский археолог Г. Б. Зданович официально признан первооткрывателем Аркаима и теперь уже навсегда пребудет его должником и пленником.
Памятник находился в зоне затопления; в самых высоких инстанциях были утверждены и подписаны все чертежи и сметы, строительные работы шли полным ходом, были истрачены большие деньги, построена подпорная дамба, и первый же весенний паводок смыл бы Аркаим с лица земли: в советские времена никто не вытаскивал археологические объекты из-под открытого финансирования и работающих бульдозеров…
Борьбу за спасение Аркаима начали челябинские и екатеринбургские (тогда еще свердловские) ученые, студенты и представители творческой интеллигенции. Но поддержка оказалась неожиданно мощной. В «Науку Урала» — свердловский штаб по спасению Аркаима — приходили письма, полные революционной ярости: «Уральское отделение Академии наук должно поставить вопрос решительно, вплоть до выхода из состава АН, в случае, если Аркаим не будет защищен». «Минводхозу Аркаим не нужен. Он нужен нам». «Если Аркаим не будет спасен, идея социализма для меня падет окончательно».
На Урале много археологических памятников, но ни один из них не вызывал такого страстного интереса, как Аркаим. Ни один не был так мгновенно окружен огромным количеством мистических соображений и слухов. Ни один не пользовался такой популярностью: уже с лета 1987 года — а места там пустынные и никаких дорог нет, — на Аркаим потянулись многочисленные любопытные. С годами их не становилось меньше; шли экстрасенсы, паломники, духовные наставники и ученики, жаждущие просветления, даже будущие матери, желающие рожать своих детей непременно в водах местных рек… Подобную активность можно объяснить нашим невежеством, эсхатологическими настроениями конца века или свойственным времени желанием перемен. Но можно предположить и другое, что ожидание накапливается, что мы сами дозреваем вместе со временем к моменту явления новых (или старых) знаний и горизонтов.
Вспомнили, что знаменитая Ванга лет за пятнадцать до открытия Аркаима предсказала его появление: «На Южном Урале откроется круглый город, который заставит всех задуматься о прошлом…». Заговорили о меченых местах, о родстве Аркаима с другими великими древними памятниками, о северной прародине, о подземных путях и, естественно, о Бажове. Участников ежегодных Бажовских фестивалей, проводимых по инициативе Уральской Рериховс-кой Академии, обязательно возили на Аркаим и к Азов-горе (край неблизкий), объясняя при этом, что открытие Аркаима — знак грядущего явления Азов-горы. Сама композиция Страны городов позволяет считать такие связи закономерными. Прецеденты известны: к концу XX века стало известно, что древнейшие памятники Британии — легендарные холмы со священными камнями, родниками и деревьями, — связаны между собой дорогами, так называемыми «линиями лей» и что эти линии как в фокусе сходятся в отдельных точках — в Стоунхендже, в аббатстве Глостенбери и т. д. Теперь уже предполагают, что в этих меченых местах из земли исходит сокрытая в ее глубинах энергия, благотворно влияющая на человека, и что места силы когда-то были отмечены по всему свету…
Серьезным ученым такая активность не нравится. Их можно понять: они защищают чистоту и престиж науки. Так всегда и было. Совсем недавно, в 1977 году, Стюарт Пиггот заявил с экранов лондонского телевидения: «Только профессиональные археологи имеют право выдвигать новые идеи в археологии» — и предложил бороться с околонаучной самодеятельностью в законодательном порядке.
Ничего не выходит. Молва упорно живет на тайных местах, соседствуя с наукой, так и не докопавшейся до ожидаемых результатов. И наша Страна Городов ушла в молву.
Но писатель сражаться с молвой не может и не хочет. В случае, когда речь идет о поэте или сказителе, то точнее вообще говорить «записыватель», а не писатель, ибо он именно записывает, исполняет, мало догадываясь о том, кто диктует. Тут каждый записыватель — слепой Гомер. Главное — слышать. Бажов говорил об этом постоянно: «Слушать надо, слушать», «Мы — заготовители слов. Нам слушать надо». Обычно в подобных высказываниях видят лишь проявление интереса писателя к народному языку. Есть основания понимать их иначе.
Писатель Евгений Пермяк, давний и испытанный друг П. П. Бажова, искренне удивлялся, почему Бажов ничего не написал о Степане Чумпине, открывшем русским магнитную гору и якобы сожженном на этой самой горе, считавшейся у местных людей священной. Ведь все есть — конфликт, трагическая гибель, героизм, романтика… И услышал ответ: «По той самой простой причине — не слыхал. Вероятно, потому, что железная руда у нас разрабатывается вразнос, воткрытую, на полном свету…».
Тьмы, значит, не хватило. Выходит, что тайное слышнее явного.
Талант — дар слышать. Слух и дух — одно и то же.
Земля слухом полнится. (Заметим: слухом — не слухами).
Наука ни слуху, ни слухам не доверяет. Она считается только с тем, что подтверждено имеющейся научной теорией. Литература — другое дело: ее правду фактами проверять не надо.
Как она слышит и что, мы не узнаем: тут тайность. Преданий и слухов о том, как сохраняются тайные знания, огромное количество. Их со временем только прибавляется. Беловодье, Шамбала, наследники атлантов, духовные учителя… Священные хранилища — под слюдяными полами инкских храмов, в непроницаемых помещениях под египетскими сфинксами. В самих пирамидах, в Стоунхендже, в Аркаиме…
Сюжет о тайных знаниях — один из самых любимых молвой. А персона хранителя во все времена была почитаемой и вызывающей полное доверие.
Совсем недавно я рассматривала работу одного художника, одержимого мощным и совершенно не образованным интересом к Уралу. Рассматриваемая мной работа была хороша и — это важно — красива: настоящий ствол дерева, точно и отдаленно похожий на женский торс. Выгнут был таким образом, что позвоночник напоминал Уральский хребет, и в обе стороны от хребта растекались на восток и на запад четко обозначенные уральские реки. Называлось это «Реинкарнация». У художника все его вещи назывались именно таким образом: «Зов предков», «Память племени» и т. д. На мой вопрос, почему реинкарнация и почему именно здесь, художник недоуменно воскликнул: «А где же еще?»
Вот как читают нынче Бажова. Разгадывают ЗНАКИ. Почему важно, как огранен камень, почему это непременно кристалл? Если не важно, зачем эти грани описывать? Почему указано место, направление, расстояние? Для чего нам знать, что именно в Азов-rope лежит умерший человек и ждет смены караула?
Урал — земля легендарная. Северный Урал отражен в легендах и преданиях хантов и манси.