– Неплохо. – Он улыбнулся, глядя с такой добротой, что ей вдруг ужасно захотелось рассказать ему про постоянные бабушкины укоры, отчего ей было еще труднее переносить неудачные поиски работы. Вместо этого Оливия коротко сказала:
– Приятно было повстречаться, но не стану отвлекать вас от охоты за квартирой.
Мистера ван дер Эйслера, когда он знал свою цель, никто не мог сбить с толку, он твердо стоял на своем.
– Что касается… – начал он, но его неожиданно прервал Родни, который остановил свою машину позади «бентли», выскочил и схватил Оливию за руку.
– Оливия, мне надо было тебя повидать…
– Зачем? – холодно спросила Оливия и высвободила руку.
– Ну, старые друзья и все такое, ты же понимаешь. Не хотелось бы, чтобы ты плохо обо мне думала, ты так быстро ушла… – Родни взглянул на мистера ван дер Эйслера, который горой возвышался над ним, поглядывая с вялым интересом. – Э-э… так это и есть тот счастливчик? – Родни, сияя, бросился пожать руку мистеру ван дер Эйслеру. – Оливия говорила, что собирается замуж, и описала вас до точки. Значит, все к лучшему? – Родни потрепал Оливию по плечу. – Ты не представляешь, какое облегчение видеть, что ты так счастлива. Ну, я не могу задерживаться. Привет маме. Пока, старушка!
Родни одарил улыбкой обоих, забрался в машину и уехал, не оглядываясь.
Оливия смотрела под ноги и желала одного – не краснеть так сильно. А мистер ван дер Эйслер любовался ее волосами.
– Я объясню… – произнесла Оливия, не поднимая взгляда. – Я не вас описывала, я просто сказала, что крупный мужчина, что имеет профессию и много денег. – Она сердито добавила: – Боже мой, так бы любая девушка сказала, разве не правда?
Мистер ван дер Эйслер, привыкший разгадывать смысл бессвязных речей, которые слышал от своих пациентов, не растерялся.
– Любая девушка заслуживает, чтобы ее ценили. Вы в самом деле собирались замуж за этого… этого парня?
– Видите ли, я знала его много лет – когда еще папа был жив. Потом нам пришлось переехать сюда, и он как-то стал частью моей жизни, я не хотела все это обрывать. Вы меня понимаете?
Она наконец взглянула на него. Мистер ван дер Эйслер стоял перед ней, будто любимый дядюшка или старший брат, и Оливия с полным правом могла поплакаться ему в жилетку и получить добрый совет. Она проговорила почти не дыша:
– Извините, не знаю, почему я рассказываю вам все это. Пожалуйста, простите меня. Родни… с ним так ужасно получилось…
Мистер ван дер Эйслер забрал у нее корзинку.
– Садитесь в машину, – ласково сказал он. – Выпьем по чашке кофе, а уж потом вы пойдете в магазин.
– Нет-нет, спасибо, я не могу вас больше задерживать. Мне надо купить рыбу…
Оливия продолжала говорить, чувствуя, что ее мягко вталкивают в машину.
– Скажите, где можно выпить кофе?
– Совсем рядом, в пяти минутах ходьбы, есть кофейня. Но ведь я, – смущаясь, сказала Оливия, – отнимаю у вас время.
– Вовсе нет. В сущности, за кофе я смогу расспросить вас, где мне лучше всего искать квартиру.
Кафе было в переулке. Мистер ван дер Эйслер припарковал машину, открыл дверцу Оливии и провел ее в полупустой зал на полдюжины столиков, покрытых розовым жаростойким пластиком. Стулья казались очень хрупкими. Мистер ван дер Эйслер, мужчина весом килограммов девяносто, осторожно присел. Он не доверял стульям и с подозрением пригубил кофе, когда тот появился. Но Оливия, счастливая тем, что в скуке ее дней наконец что-то происходит, пила кофе с явным наслаждением и сразу же выложила мистеру ван дер Эйслеру все про житье у бабушки.
– А я думал, вы рады получить небольшой отпуск, – предположил он, протягивая ей тарелочку со сдобным печеньем, которое подавалось к кофе.
– Ну нет, совсем нет. Мне надо как можно скорее найти работу. Но я не умею делать ничего полезного. – Впрочем, Оливия бодро закончила: – Конечно, я скоро что-нибудь найду, я уверена.
– Несомненно, – согласился он и перевел разговор на другую тему. Он знал, как успокоить робких пациентов, и через некоторое время Оливия почувствовала себя совсем легко – пока он не упомянул, что скоро уезжает в Голландию.
– Уезжаете?.. Но вы вернетесь?
– Да, я почетный консультант в больнице Джерома, так что часто бываю здесь. В Голландии у меня несколько коек в разных больницах, и я делю время между двумя странами. – Он с облегчением допил кофе. – Вы собираетесь жить с бабушкой в обозримом будущем?
– Пока не найду такую работу, чтобы жить с мамой. Только я не знаю, что это может быть за работа. Много объявлений, где требуются экономки и воспитательницы, но я плохо представляю, что значит быть воспитательницей, и думаю, из меня получится не очень хорошая экономка… Хотя домашнюю работу я делать умею…
Глядя в ее прелестное лицо, он покачал головой.
– Нет, это не для вас.
Она смутилась от его слов, но постаралась не показать этого.
– Мне действительно надо идти. Очень приятно было снова вас встретить. Надеюсь, вы подберете хорошую квартиру для своего друга.
Он расплатился, они вышли, постояли на тротуаре, и она протянула руку.
– До свидания, мистер ван дер Эйслер. Если увидите Дебби, передавайте привет. Только не говорите, пожалуйста, что я все еще без работы.
Она быстро ушла, в душе желая провести с ним весь день – он был похож на старого друга, а ей не хватало друзей.
К тому времени, как Оливия пришла в магазин, филе камбалы, которое заказывала бабушка, уже кончилось, и ей пришлось заплатить за целую рыбину, чтобы из нее приготовили филе. Из-за этого она потратила в рыбной лавке гораздо больше денег, чем предполагала, но, занятая мыслями о мистере ван дер Эйслере, не придала этому значения.
Конечно, когда она вернулась домой, ее спросили, где она пропадала все утро, выйдя за ничтожной покупкой.
– Слонялась без дела, распивала кофе – уж точно, – прошипела миссис Фицгиббон.
– Я встретила кое-кого из больницы, мы действительно вместе пили кофе, – сказала Оливия. Про Родни она не упомянула.
Мистер ван дер Эйслер приехал домой, съел свой ленч – у Бекки было все готово – и отправился в больницу на обход. Он переходил от одного пациента к другому, и никто из сопровождавших его студентов не подозревал, что его блестящий ум бился над проблемой Оливии – в то время, как врач всем по очереди вежливо задавал вопросы.
Оливия обронила, что бабушка когда-то жила в Уилтшире, а в одной из деревушек этого графства была школа, где училась его маленькая крестница, и ее бабушка, жившая поблизости, часто навещала малышку во время учебы. На каникулы ее отправляли обратно в Голландию к матери, которая послала ее в английскую школу, потому что так хотел покойный муж. Может быть, бабушка Нелл и миссис Фицгиббон были знакомы или хотя бы имели общих друзей? Стоило это выяснить.
– А теперь, джентльмены, – сказал он в своей безмятежной манере, – кто из вас точно назовет причины, по которым мне пришлось оперировать мисс Форбз? И… – добавил он, улыбнувшись женщине на больничной койке, – и тем самым вернуть ей нормальное, хорошее здоровье? – Он говорил так располагающе, что пациентка улыбнулась в ответ.
Через несколько дней мистер ван дер Эйслер смог освободиться и поехал в Уилтшир. Бабушка его маленькой крестницы жила в пяти-шести милях от Брэдфорда-он-Эйвон. В это утро в воздухе особенно чувствовалось приближение весны: небо было голубое, хотя довольно бледное, солнце сияло, пусть не очень грело, и земля местами уже была тронута зеленью. Неторопливо сворачивая на узкий
