соломе сидело несколько высокопоставленных офицеров германской армии. Это был штаб гарнизона, оборонявшего Бромберг. Они бежали, оставив город почти без борьбы. Через несколько дней их всех повесили вместе с бургомистром и местными руководителями нацистской партии. Так мы узнали о положении на фронте. Русские наступали на Франкфурт-на-Одере. На севере Красная Армия обстреливала Штеттин и угрожала Свинемюнде. Теперь мы поняли, почему здесь появился Майер. Всё было кончено. Мы попали в «котёл».
И снова в путь. Из тысячи двухсот человек, которые всего неделю назад покинули Штутгоф, в нашей колонне оставалось около восьмисот.
Мы брели по колено в воде. В дорожной грязи утопали беженцы из Восточной Пруссии. Уже несколько месяцев они шли из Кенигсберга в Штеттин, и когда они были уже почти у цели, им велели вернуться в города, расположенные на северном побережье Померании и на полуострове Хель.
Оттепель доконала беженцев. Их лошади падали и уже больше не могли подняться, а огромные подводы ломались, Теперь наш маршрут отмечали не только трупы заключённых: по обочинам дорог лежали дети и старухи, окончательно выбившиеся из сил.
Быстрей, быстрей! После бесконечно долгого и мучительного марша, потеряв всякое представление о времени и пространстве, мы вошли наконец в маленький городишко Навиц, расположенный примерно в шестнадцати километрах от города Лемборк в Восточной Померании,
Нас загнали в небольшой лагерь, который раньше принадлежал службе труда при объединении нацистских женщин.
Этот лагерь был рассчитан максимум на 150 человек. Теперь в него загнали почти 800 заключённых.
30. ПЯТЬ НЕДЕЛЬ В НАВИЦЕ
В маленькую комнату, где на столах, под столами и просто на полу могло разместиться максимум 50–60 человек, затолкали 80 датчан, 30 норвежцев и несколько заключённых других национальностей — всего 116 узников. Там мы пробыли с 3 февраля по 10 марта. В пути мы были около десяти суток и всё это время фактически не получали пищи.
Вот отрывок из моего дневника:
4 февраля. На поверке выяснилось, что из 1200 человек нас осталось 760. Старый Фриц произнёс длинную речь и под конец заявил, что теперь вновь вводится лагерная дисциплина и мы должны неукоснительно соблюдать порядок и Sauberkeit[36]
5 февраля. Три варёные картофелины, не очень маленькие.
6 февраля. Три картофелины. Разговоры о том, что скоро нас погонят дальше, так как крестьяне либо не хотят, либо не могут достать нам еду.
7 февраля. Пол-литра картофельного супа без соли. Настоящие помои.
8 февраля. Картофельный суп, сваренный кашубами. Вкусно. Удивительно, что эсэсовцы и Старый Фриц разрешили кашубам принести суп. Но в лагерь их не пустили. Землеройка, старший капо из уголовников, «организовал» корову, которую тут ж о зарезали. Говорят, что завтра мы пойдём дальше.
9 февраля. Рано утром выступили из лагеря, но дошли только до города. Простояли там несколько часов и снова вернулись в лагерь. К северу от города что-то происходит. Многие утверждают, что с юго- запада доносится канонада. Пол-литра мясного супа без соли.
10 февраля. Кашубы принесли картофельный суп. Примерно три четверти литра на брата. Датчане «организовали» картофель. Мы режем его ломтиками и жарим на плите. Поляки незаметно передали кашубам письма. Вши распространяются но лагерю с невероятной быстротой.
11 февраля. Целый день ждали пищи, но кашубы так и не пришли. Вечером получили по пол-литра картофельного супа без соли. У всех понос и дизентерия. Теснота страшная. Чтобы ночью выйти из комнаты, приходится ступать по живым телам. Нервы напряжены до последней степени.
12 февраля. Пол-литра супа от кашубов. Всё больше и больше больных, у многих высокая температура.
13 февраля. Прокисший суп без соли. Теперь я и сам явственно слышу грохот пушек на юго-западе. Днём кашубы принесли суп. Огромные толпы беженцев тянутся через Навиц. Все говорят о том, что русские тапки прорвались через Тукла-Хейде к городу Картхаус, южнее Навица.
14 февраля. Всё больше смертных случаев, сыпной тиф. Вся нища без соли, но суп, сваренный кашубами, очень вкусный. У нас тоже много больных. Беженцев становится всё больше и больше. Создана команда водоносов, которые таскают воду из города, и команда дровосеков, которые должны обеспечивать топливом кухню. Старый Фриц плетёт всякую чушь о соблюдении лагерной дисциплины. Он заявил, что в его войске всегда были палочных дел мастера, которые следили за порядком, и что нам тоже нужна палка. Он выделил двух заключённых, дал каждому по еловой ветке и велел всыпать двум провинившимся по 15 ударов. Я не знаю, что натворили эти заключённые. Пороли их на «козле», который смастерил Рудольф. Впрочем, Рудольф делал не «козла», а козлы для пилки дров… Когда экзекуция кончилась, Старый Фриц был на вершине блаженства.
15 февраля. Снова идиотские разговоры о чистоте. Воды в лагере нет. Каждое утро — 20 минут гимнастики. «Это полезно», — говорит Старый Фриц. На сегодняшней поверке нас было только шестьсот.
16 февраля. Умер Отто М. Тиф. У всех понос.
17 февраля. Сегодня утром похоронили Отто в маленькой рощице у железной дороги. Мы с Лео запомнили это место.
18 февраля. Во время поверки Старый Фриц велел убрать из бараков все печки, чтобы «заморозить вшей». Но мёрзнем мы. Он произнёс ещё одну речь, на этот раз о евреях. Заболел староста блока. Началась борьба за власть между Землеройкой й Марсинаком, который вдруг снова объявился в лагере.
19 февраля. Всё больше и больше больных. Говорят, что в Лемборке нас ждут посылки от Красного Креста. Вшей мы теперь одолеем во что бы, то ни стало. Во время поверки Старый Фриц велел раздеть одного, из заключённых донага, а два других долго тёрли его древесной стружкой. Средство весьма радикальное. Ночи длинные, как годы.
20 февраля. Нет света, нет тока. На поверке двух заключённых наказали двадцатью палочными ударами за кражу хлеба на складе. Кто-то попытался бежать, теперь ставни забиты снаружи гвоздями. Темно и днём и ночью. Из Лемборка прибыло 150 маленьких посылок; в них нет ни жиров, ни табака. Все разочарованы. Мы делимся с норвежцами.
21 февраля. Снова экзекуции. В Навиц прибыли большие подразделения немецких войск. Фриц М. и другие товарищи очень больны. Наверняка сыпной тиф. Вшей становится всё больше. Они не дают нам спать. Ловим их целыми днями.
22 февраля. Как стало известно, печки у нас отобрали не из-за вшей, а из-за участившихся попыток к бегству. Печки нам вернули. Конюшня превращена в больницу. Здесь созданы все условия, чтобы больной мог быстро умереть.
23 февраля. Семь буханок хлеба на сто человек. Хлиб принесли кашубы. Понос не проходит. Все охвачены беспокойством и ждут, ждут…
24 февраля. По слухам, советские войска прорвали оборону немцев в пятидесяти километрах от нас. Слышно, как на юго-западе трещат пулемёты, а на юге грохочут пушки. Теллесе очень болен. Сегодня ночью пришлось выбросить кальсоны, у меня осталась ещё одна пара.
26 февраля. Эсэсовцы передрались между собой. Один украинский шарфюрер арестовал Старого Фрица. Оказывается, Старый Фриц напился пьяный я не то продал, но то потерял свой пистолет. Впервые за целый месяц я вымыл руки водой из водосточного жёлоба. На поверке теперь стоит немногим более четырёхсот человек.
27 февраля. Новый комендант лагеря. Наш старый знакомый. Это старший фельдфебель из Штутгофа,
