оставлять его здесь. Вдруг фотография останется для него единственным способом вспоминать об их отношениях.
Мэгги прочитала последнее письмо Джона на своем рабочем компьютере и вздохнула. Время было позднее, и она сидела в редакции в полном одиночестве. Только приемник полицейской волны рядом с ней потрескивал переговорами. Ее последняя статья о докторе Дэне висела заламинированной у нее над столом. Она вышла на первой и центральной полосах воскресного выпуска «Трибюн», который был раскуплен в мгновение ока. Это было ее главное достижение. Скоро кончатся дни славы, которую она получила благодаря признанию ее заслуг Беном и долгожданному повышению. Но это произойдет только в сентябре. А сейчас, в очередную августовскую ночь, зная, что стол Ника чуть дальше по коридору пуст и холоден, она чувствовала себя еще более слабой, чем обычно. Она скучала по Джону, ей хотелось с ним поговорить, но она понимала, что слишком уязвима и даже может в него влюбиться. Поэтому она не писала ему с той самой ночи, когда ее дом покинул Ник. Джон хороший парень и не заслуживает быть на вторых ролях.
Вот только ночь тянулась медленно, Мэгги было трудно занять чем-то свои мысли, а пальцы так и тянулись написать Джону ответ. Он был к ней так добр. Неужели их отношениям повредит, если она примет от него немного поддержки? Она ведь ясно дала понять, что хочет только дружбы…
На экран выскочило окошечко мини-чата.
Мэгги вздохнула. Вот тебе и нежелание близких отношений.
Ну и что ей сказать? Страдала от разбитого сердца? Мучилась от любовной лихорадки?
«…была занята», – написала она, наконец, решив быть максимально нейтральной.
Да, облегчение, если не считать того, что, несмотря на угрозы доктора Дэна, раньше она чувствовала себя счастливой. Она была с Ником, довольная и влюбленная… Но она не станет объяснять это Джону.
Как будто она не знает, о ком он говорит!
Рада? Да она отдала бы что угодно, чтобы снова ощутить на себе его объятия – если бы знала, что его чувства к ней так же сильны, как ее к нему.
Мэгги хотелось сказать Джону, что у них с Ником все кончено, но она не стала.
Наступила длинная пауза.
Похоже, у Джона не больше чувств к ней, чем у Ника.
Но Мэгги не колебалась. Она отключилась от Интернета, схватила свой кейс и направилась к выходу.
На следующий день Мэгги доставили дюжину красных роз. Потом еще и еще – каждый день по букету. К воскресенью ее дом уже напоминал цветочную лавку, но их даритель так и не объявился. Каждый новый букет приходил с карточкой, на которой были начертаны только три слова: «Я люблю тебя».
– Думаешь, они от Ника? – спросила Дарла, закрывая дверь за очередным цветочным курьером.
Мэгги хмуро разглядывала уже пятый букет роз.
– Нет. До последнего письма от Джона никто мне ничего не присылал. Наверное, они от него. Хотя миссис Грубер настаивает, что они от нашего «милого мусорщика».
Дарла хихикнула:
– Миссис Грубер это нечто! Она так стойко перенесла эту историю с доктором Дэном.
– Не знаю, что бы я без нее делала. Она постоянно поддерживала меня и так помогала с Заком…
– Держу пари, она очень рада, что все кончилось. Мэгги усмехнулась:
– Сзади к ней лучше не подходить. Она до сих пор держит под рукой сковородку, просто на всякий случай.
– Надеюсь, в ее возрасте у меня будет такая же сила духа.
– И у меня, – сказала Мэгги и пошла на кухню.
Дарла молча сидела за столом, пока Мэгги искала в буфете вазу для цветов.
– Так что ты думаешь? – потом спросила она.
– О чем?
– О человеке, который присылает тебе розы. Может, теперь, когда Ник уехал, Джон решил, что это его шанс. Ты спрашивала его об этом?
Сполоснув вазу, Мэгги на четверть наполнила ее водой и стала расставлять цветы.
– Я писала ему пару раз, но он не ответил.
– Тогда, может, это Ник.
– Нет. Я ничего не знаю о Нике со времени его отъезда. С чего вдруг ему посылать мне цветы?
– Мамочка, а где Ник? – требовательно спросил Зак, который услышал знакомое имя и поднял голову –
