– Соглашайся, Пескад, – ответил Геркулес, – это будет значить, что ты даёшь согласие за нас двоих.
– Итак, по рукам, – сказал доктор. – Вы об этом не пожалеете. Начиная с сегодняшнего дня можете уже ни о чём не заботиться.
– Смотрите, не просчитайтесь, господин доктор! – воскликнул Пескад. – Вы и не подозреваете, как много берете на себя!
– А что?
– Ведь мы вам обойдёмся недёшево, особенно Матифу. У моего друга аппетит аховый, а ведь вы не захотите, чтобы он у вас исхудал!
– Наоборот, пусть ещё наберётся сил!
– В таком случае он вас пустит по миру!
– Меня, Пескад, не так-то легко разорить.
– Но ведь кормить два… три раза в день…
– Пять, шесть, десять, если будет аппетит! – улыбнулся доктор. – Для него всегда будет накрыт стол!
– Смотри-ка, дружище! – радостно воскликнул Пескад. – Ты сможешь наедаться досыта!
– И вы тоже, Пескад.
– Я – что! Я – птичка! Но позвольте узнать, доктор, будем мы плавать по морям?
– Очень часто, друг мой. У меня сейчас намечаются дела во всём бассейне Средиземного моря. Клиентура моя рассеяна по всему побережью. Моя врачебная практика принимает международный размах. Если, скажем, больной вызовет меня в Танжер или на Балеарские острова, когда я буду находиться в Суэце, я все равно отправлюсь к нему. То, что врач делает в большом городе, переезжая из квартала в квартал, я буду делать на пространстве от Гибралтара до Архипелага, от Адриатики до Лионского залива, от Ионического моря до бухты залива Габес. Я располагаю судами, гораздо более быстроходными, чем эта яхта, и в большинстве случаев вы будете сопровождать меня.
– Дело подходящее, господин доктор! – ответил Пескад, потирая руки.
– Вы не боитесь моря?
– Мы-то? Мы, сыны Прованса? Боимся моря? – воскликнул Пескад. – Да мы ещё мальчишками не вылезали из лодок. Нет, мы не боимся моря, и нам не страшна морская болезнь. Мы привыкли ходить на голове вверх тормашками. Если бы господа и дамы, что отправляются в плаванье, месяца два поупражнялись вроде нас, им не пришлось бы тыкаться носом в тазик. 'Входите, почтеннейшие, входите! Не отставайте, берите пример с других!'
И Пескад начал сыпать шуточками, словно находился на подмостках у входа в балаган.
– Отлично, Пескад! – ответил доктор. – Я вижу, мы с вами прекрасно уживёмся. Прошу вас об одном: не теряйте своей жизнерадостности. Смейтесь, друг мой, смейтесь и пойте сколько душе угодно. Быть может, нас ожидают большие огорчения, и очень хорошо, если вы будете веселить нас в пути!
Лицо доктора омрачилось. Пескаду, внимательно наблюдавшему за ним, подумалось, что в прошлом доктор Антекирт, вероятно, пережил сильные потрясения, о которых они, быть может, со временем узнают. И акробат сказал:
– Господин доктор, о нынешнего дня мы ваши телом и душой.
– И сегодня же, – отвечал доктор, – вы можете перебраться на судно и обосноваться у себя в каюте. Я думаю ещё несколько дней пробыть в Гравозе и Рагузе; и хорошо, если вы сразу же начнёте привыкать к жизни на борту 'Саварены'.
– В ожидании дня, когда вы отвезёте нас к себе на родину, – добавил Пескад.
– У меня нет родины, – ответил доктор, – или, вернее, родину я создал себе сам; если захотите, она станет и вашей отчизной.
– Пойдём, Матифу, – воскликнул Пескад. – Пойдём скорее, – нам надо закрыть свою лавочку. Будь покоен, – долгов у нас нет, и мы не обанкротимся.
С этими словами друзья простились с доктором, сели в поджидавшую их шлюпку и вернулись в Гравозу.
Здесь за каких-нибудь два часа они составили опись инвентаря и продали некоему товарищу по ремеслу свой балаган, размалёванные холсты, бубны и турецкий барабан, – словом, все своё имущество. Это было делом недолгим и несложным, а несколько флоринов, вырученных ими от продажи, не слишком обременили их.
Однако Пескад не захотел расстаться со своим акробатским трико и корнет-а-пистоном, а Матифу – с тромбоном и нарядом борца. Им жалко было лишиться этих тряпок и инструментов, напоминавших о былых успехах и триумфах. И друзья сунули их на дно сундучка, где был спрятан их убогий скарб и одежда.
К часу дня Пескад и Матифу уже вернулись на борт 'Саварены'. Им отведена была просторная комфортабельная каюта, 'где всё располагало к научным занятиям', – как шутил Пескад.
Экипаж оказал новым товарищам весьма радушный приём: ведь благодаря им удалось избежать страшной катастрофы!
Сразу же по водворении на яхте Пескад и Матифу убедились, что кормят здесь куда лучше, чем в деревенских трактирах.
– Вот видишь, Матифу, – твердил Пескад, попивая доброе вино, – если прилично себя вести – можно всего на свете добиться. Главное – вести себя прилично!
Матифу в ответ только кивнул головой, ибо рот у него был набит до отказу жареной ветчиной. В один
