до неведомой точки земного шара, которую называют Северным полюсом.
Словом, доктор искусно уклонился от щекотливого предмета. Разговор был прерван приходом Альтамонта.
Американец ничего нового не сообщил.
Так кончился день; ночь также прошла спокойно. По-видимому, медведи удалились.
12. ЛЕДЯНАЯ ТЮРЬМА
На другой день Гаттерас, Альтамонт и Бэлл решили отправиться на охоту. Медвежьих следов больше нигде не было видно; по-видимому, звери отказались от осады форта. Они или испугались неведомых врагов, или, не видя больше людей, решили, что там, под снежными сугробами, нет ни души.
Во время отсутствия охотников доктор хотел посетить остров Джонсона, чтобы исследовать состояние льда и произвести кое-какие гидрографические съемки. Стужа стояла жестокая, но зимовщики уже освоились с морозами и легко их переносили.
Джонсон должен был остаться в Доме доктора и охранять его.
Охотники стали готовиться к походу. Каждый был вооружен двуствольной винтовкой с нарезными стволами, заряжавшимися коническими пулями. Захватили с собою немного пеммикана на случай, если ночь настигнет их в пути, а также снеговые ножи, которые так необходимы в полярных странах; на охотниках были куртки из оленьей кожи и за поясом топорик.
Тепло одетые, без груза и с легким оружием, они могли далеко уйти; все они были незаурядные стрелки, и можно было надеяться на счастливую охоту.
К восьми часам утра сборы были закончены, и они тронулись в путь. Дэк, весело прыгая, бежал впереди. Охотники перебрались через холм, поднимавшийся на востоке, обогнули утес, где раньше находился маяк, и зашагали по снежным полям, направляясь к югу, туда, где высилась гора Бэлла.
Доктор условился с Джонсоном, что они дадут друг другу сигнал в случае какой-нибудь опасности; затем он спустился на побережье и стал пробираться к заливу Виктории, загроможденному льдами.
Джонсон остался один в форте Провидения; но он не сидел сложа руки. Первым делом он выпустил на двор гренландских собак, которые лаяли и беспокойно метались в «собачьем дворце»; а дикой радости они стали кататься по снегу. Затем старый моряк занялся домашним хозяйством. Надо было пополнить запасы топлива и провизии, навести порядок в складах, починить кое-какую утварь, порванные одеяла, а также обувь ввиду предстоящих летом продолжительных экскурсий. Дела было по горло, и Джонсон работал ловко и проворно, ибо всякий моряк — мастер на все руки.
За работой он все время думал о вчерашнем разговоре, о поразительном упорстве Гаттераса, который ни за что не хотел плыть к полюсу вместе с американцем, в американской шлюпке. В сущности говоря, это было похвальное, героическое упорство.
«Но как переплыть океан без шлюпки? — думал Джонсон. — Когда мы дойдем до свободного моря, как ни вертись, а без суденышка дело не обойдется. Будь ты хоть лучшим из англичан, все равно не одолеешь вплавь трехсот миль. Пожалуй, можно бы и поступиться патриотизмом. А впрочем, поживем — увидим. Времени у нас еще много, да и доктор не сказал еще своего последнего слова. Человек он бывалый и, наверно, сумеет уговорить капитана. Готов побиться об заклад, что по дороге к острову доктор осмотрит обломки „Порпойза“ и сообразит, можно ли из них что-нибудь смастерить».
Такие мысли занимали Джонсона после ухода охотников. Прошел час, как вдруг в двух или трех милях под ветром грянул сухой резкий выстрел.
— Здорово! Уж, верно, напали на дичь, — сказал себе Джонсон, — и к тому же не слишком далеко, потому что выстрел хорошо слышен. Впрочем, воздух очень чистый.
Прогремел второй выстрел, за ним третий.
— Так. Должно быть, набрели на славную добычу, — заметил Джонсон.
Опять раздалось три выстрела, но поближе.
«Шесть выстрелов! — подумал Джонсон. — Все заряды выпущены… Видно, дело-то не шуточное… Неужели Же…»
Боцман побледнел; выбежав из дому, он поднялся на вершину утеса.
То, что он увидел, заставило его вздрогнуть.
— Медведи! — вырвалось у него.
Охотники, за которыми следовал Дэк, бежали со всех ног, а за ними гнались пять огромных медведей. Выпустив шесть зарядов, им не удалось свалить ни одного зверя. Медведи уже настигали их. Гаттерас, который бежал позади, удерживал медведей на известном расстоянии: он бросил им сперва свою шапку, потом топорик и, наконец, ружье. По своему обыкновению, медведи останавливались, чтобы обнюхать предметы, возбуждавшие их любопытство, и таким образом отставали от охотников, хотя бежали быстрее лошадей.
Гаттерас, Альтамонт и Бэлл, запыхавшись, подбежали к Джонсону и вместе с ним по склону кубарем скатились к дому.
Еще мгновение, и медведи настигли бы их; капитану едва удалось отразить охотничьим ножом удар громадной лапы.
В один миг Гаттерас и его товарищи заперлись в доме. Медведи в нерешительности остановились на плоской вершине утеса.
— Ну, теперь мы еще посмотрим, чья возьмет! — заявил Альтамонт. — Пятеро против пятерых!
— Четверо против пятерых! — дрожащим голосом сказал Джонсон.
— Как же так? — спросил Гаттерас.
— Доктор!… — ответил Джонсон, указывая на пустую залу.
