– Она будет со мной, – ответил Эльхант. – Только она еще про это не знает.
Орхар хекнул.
– Лады, я тогда и вправду снизу стану на вас поглядывать. А щас к речке. Помоюсь. Ирма сказала, обнову даст… – Он махнул рукой и пошел прочь, на ходу стянув через голову рубаху, обнажив бугрящуюся от мышц спину, покрытую глубокими рубцами.
Эльхант направился в другую сторону. За валуном стоял летун, над ним кружились пирси. Дальше две поросшие мхом стены высились вокруг участка более или менее ровной земли. Здесь горел костер, слышались голоса. Септанта быстро прошел мимо нескольких дюжин детей и женщин. Заметил высокую фигуру Ирмы, которая, держа на руках плачущего младенца, о чем-то спорила с двумя старухами, но не остановился. Впереди открылась куча земли, рядом необычной формы длинная яма и сидящая на краю Лана. Она оглянулась, когда агач подошел, и вновь уставилась перед собой. Эльхант сел рядом.
– Здесь скребун спал, – пояснила амазонка. – Зарылся и спал. И другой неподалеку. Пока их третий от водопадов не позвал…
– Где похоронили воеводу?
– Там… – она махнула рукой. – На склонах, ниже. Рощу дубовую нашли, в ней… Эльхант! Ты должен понять: он не предатель. Он просто не верил тебе. Это друиды его принудили отправить тебя в Корневище. Принудили… нет, убедили, что ты оллама хочешь убить. А он…
– Мне все равно, хотел он моей смерти или нет, – сказал Эльхант.
Лицо амазонки вспыхнуло, она резко повернулась – и вновь опустила голову, прижав ладони к коленям.
– У меня ноги дрожат, – пояснила Лана, болезненно морщась.
– Потому что это твоя первая битва.
– Не первая! Вернее, да, первая, в которой я – воевода. И последняя. Мы не выживем, никто. Ты, когда на птице своей летел, видел, сколько их? Если только Драэлнор… – они посмотрели вверх, на каменный выступ, над которым струился белый смерч. Туда один за другим приближались пятеро гортов с луками, следом топали гномы. Еще одна группа осталась на карнизе ниже – эльфы и карлики сели на краю, свесив ноги, негромко переговаривались.
– Не хочу ничего скрывать, – произнесла Лана. – Я велела Орхару… – она замолчала, когда Эльхант, обняв амазонку за плечи, притянул к себе, и повернула к нему лицо.
Потрескивание костров и приглушенные детские голоса доносились сзади. Потом кто-то тихо ахнул со стороны склона, и Лана отстранилась.
– Фея… – произнесла она, выпрямляясь. – Подглядывала.
– Может, случайно вылетела сюда и увидела нас, – возразил Эльхант, все еще сидя.
От того места, где они находились, недалеко было до крайних пихт, и оба заметили мелькнувшую среди ветвей зеленую тунику. Поэми за руку тянула прочь маленькая пирси.
– Пойду, – сказала амазонка. – Сейчас я там должна быть. Все… все слушаются меня, ждут, что я прикажу.
– Тебе не надо командовать с земли, – произнес Эльхант вслед. – Мы сможем летать над войском, сверху лучше видно. Но возьми лук. Короткий.
Она направилась по руинам обратно. Септанта перешагнул через яму, пройдя немного, услышал голоса фей, и тут же показалась знакомая пирси. Увидев агача, схватила его за воротник куртки и потянула к пихтам.
– Куда? – Эльхант пошел вперед.
Несколько фей летало между кронами, но большинство устроилось на земле и ветках. Ни одна не сказала ни слова, когда Септанта прошел по мягкой хвое между ними. Наконец пирси отпустила его и ткнула крошечным пальчиком вперед. Агач приблизился к склону.
Поэми сидела на мшистом камне, упершись подбородком о кулаки. Септанта поднял голову, разглядывая нижнюю часть каменного балкона, обернулся – пирси спряталась за деревом, то и дело выглядывала, словно наблюдая, чтобы он не обидел подружку. Стоя над Поэми, Эльхант медленно погладил ее волосы – мягкие, словно осенняя листва, и легкие, как пух.
– Почему она прогнала нас? – спросила фея, глядя в землю. – Она – женщина. Мы тоже. Но она там, а мы…
– Она воительница, – возразил Эльхант. – Вы – дочери леса.
– Воительница! – и лицо с глазами-озерами обратилось к агачу. – Амазонка. Ты любишь амазонок, эльф? Таких, чтоб с мечом в руках, в шлеме и… Да, у меня нет меча.
Септанта нагнулся, так что их головы оказались вровень.
– У тебя есть крылья, – сказал он. – Вот в чем дело. У меня их нет.
Поэми была слишком добросердечна, чтобы ненавидеть или даже просто долго сердиться на кого-то. Она сказала:
– Эльхант, ты… – и тут далекий крик донесся до них. Агач шагнул к деревьям, но остановился и глянул назад.
– Иди, – сказала Поэми. – Мне хочется поцеловать тебя, но я… Не хочу касаться твоих губ сразу после нее.
Эльхант помедлил, глядя на фею, махнул ей рукой и заспешил прочь. Когда он миновал крайние деревья, пирси появилась откуда-то сбоку, сжимая кулачки. Она облетела голову агача, осыпая его гневным шипением, и смолкла, о чем-то задумавшись. Эльхант быстро шел дальше. Фея вдруг оказалась перед его лицом, порхнув выше, погладила волосы – он едва ощутил прикосновение маленьких ладошек, – вновь опустилась, тряся рукой, будто та была в песке. Ухватившись за ухо Септанты, прижалась коленями к его
