Битва Деревьев

кожи. – Даже когда становишься… становишься тельным. А до того – где это было спрятано? Раньше?

– Люблю тебя! – сказал вдруг Драэлнор, хихикая. – Люблю, как любил твоего отца, – за вот такие нежданные вопросы! Он был мудр в смысле более высоком, ты же умен в значении, так сказать, практическом… И потому не поймешь. Могу ответить лишь так: вещь эта стала частью моей мелодии и, будучи ею, пребывала во мне, хранилась… И сейчас, когда я на время, как ты чудесно выразился, стал тельным, вернулась к своему прежнему виду. А еще у меня есть это… – Он показал Эльханту брусок мела. – Взирай.

Драэлнор начертал на камне треугольник, обращенный углом книзу, а в центре его – глаз.

– Так мир изображают друиды. Это – Триглав. Нижний угол – Твердь, вернее, это Вечный Тверди, Мадред, погруженный в нее. Два верхних угла – Небеса и Воды. По-твоему, здесь все так… так, как должно быть?

Септанта долго глядел на рисунок и затем спросил:

– Почему два верхних угла на одной высоте?

– Ага, ты задал верный вопрос. Смотри еще… – и старец набросал другое изображение.

– Такое же на твоем плече, не так ли? Твердь и Вода – нижние углы, Небеса – верхний. Подобная мировая пирамида не просто лучше отображает положение дел, она еще и устойчивее. Первый рисунок – видишь, сторона вверху? Получается, небес много, а мир, этот нижний угол, один. Но мы с Гаем полагали иначе. Вот так… – мел с силой вдавился в глаз на треугольнике второго изображения. – Внизу плоскость, угол вверху. Потому что на самом деле миров много. Небеса – одни на всех.

Септанта лишь мельком глянул на рисунки: он рассматривал то, что было изображено на коже.

– Строение миров не любопытно тебе? – спросил Драэлнор.

– Я не понимаю, как из-за этого можно спорить, ссориться, убивать… И это – причина, по которой Брислан преследовал Альвара?

– Это был повод. Причина же… – старец указал на кожу в руках агача.

– Оно очень древнее, – сказал тот. – Так что это?

Эльхант не мог понять, с кого сняли эту кожу… а потом вспомнил о кроте-превращенце и решил, что держит в руках кусок его шкуры. Широкий лоскут с рваными краями был украшен рисунком-татурой, сильно выцветшей, но все еще различимой. Овалы и треугольники, прямые и волнистые линии, пятна – мелкие сеточки штрихов. Эльхант присел, расстелил кожу поверх рисунков на полу. В левом верхнем углу виднелся окруженный лучами кружок, а в правом нижнем – фигурка, нарисованная неумело, будто ребенок малевал углем на белом камне. Силуэт с двумя руками, ногами и головой. Одна нога от колена и ниже почему-то заметно толще другой.

– Мне кажется, я видел их… мелкие создания, карлики, но вроде нас, а не гноллей. Когда с лесного кладбища попал в подземелья, в начало тракта. Там была повозка без лошадей, рядом крот-превращенец. Его пронзило копье, торчащее из переда повозки, но он сумел убить тех, кто ехал в ней. Трое карликов… почему-то этот рисунок напоминает мне их.

– А кружок… – палец Драэлнора уперся в верхний угол.

– Ты думаешь, это Кольцо?

– Возможно.

– Но каким образом оно поможет нам?

– Око, ставшее Кольцом? Кольцо золотое, сорванное с пальца Мадреда? Конечно, поможет! Говоришь, видел подобных созданий, и даже на повозке? Значит, где-то тут есть поселение. Гляди, семь этих пятен, расположенных рядом, – не паутины ли это в пещере, куда привела нас срединная арабеска колодезного портала? Тогда вот это – видишь линии? – путь от них, а вот здесь мы находимся сейчас.

Эльхант встал на колени, склонился над кожаным квадратом, упираясь ладонями в камни.

– Кроме тех семи, под землей порталов не так уж и много.

– Но все же они есть.

– Когда ты становишься Лучшей Песней и путешествуешь по миру… Неужели не мог найти наземные паутины?

– Я слышал, паутина не попадается на глаза тому, кто хотя бы раз не побывал в ней. Кто-то, уже сделавший это, может впервые показать тебе… Как ее показывают друиду, принятому в Совет Корневища. Или если точно знаешь – как ты узнал от меня, что где-то паутина спрятана. Я выведал это… не важно как, с трудом выведал, что семиричная паутина, портал о семи арабесках, находится в жертвенном колодце посреди Корневища. До того я не бывал в паутине ни разу. От меня про нее узнал ты. Только поэтому ты и проник в нее.

– Не попадается тем, кто не знает… – повторил Септанта. – Так она что – живая?

Звякнули колокольчики – старец пожал узкими плечами:

– Кто ведает? Я – нет. Живая… В каком смысле? Как дети деревьев? Как куст? Как лесная пичуга или заяц? Тот колодец… он вроде ствола. Представь себе перевернутое дерево, погруженное своей верхушкой в землю. В месте, где висит главный паутинный портал и начинается крона, оттуда тянутся ветви. Семь ветвей, что дальше разделяются… Потому-то большинство порталов – под землей. На поверхности лишь корни этого дерева, а их гораздо меньше.

Эльхант водил пальцем по шершавой мягкой коже, выискивая среди переплетений сетчатые пятнышки.

– Кажется, одно пятно находится неподалеку от Кольца… – пробормотал он.

– Неподалеку – но не рядом. И мы не знаем, каким путем, через какие паутины попасть к нему. На изучение порталов я собирался потратить много дней, спускаясь и возвращаясь на поверхность, чтобы отдохнуть от камня. Однако теперь подобной возможности нет. Потому ты пойдешь вниз обычным