приближались к концу долины. Среди них одна – крупнее других, двигавшаяся необычно. Агач приставил ладонь ко лбу, подался еще сильнее вперед, рискуя сверзиться, щурясь… Что-то взвыло, надсадно и тонко загудело. Он присел. Вой усилился, и Эльхант осторожно выглянул из-под балкона – но в свинцовом небе невозможно было что-нибудь разглядеть. Казалось, прямо над тучами стремительно летит нечто огромное и хищное. Оно пронеслось над Горой Мира, рев стал тише, потом смолк.
Эльхант отошел и сел посреди каверны – два шага до стены, два – до края. Дождь шелестел по балкону, темно-серая стена воды стояла, будто прозрачный монолит. Обруч лежал на земле. Агач откинулся назад, чуть не ударившись головой о стену, лег, согнув шею, закрыл глаза и обхватил себя руками. Так он лежал долго, пока не промерз до костей, после чего вновь сел и решительно схватил обруч.
И вновь от золотого круга по пальцам, кисти, локтю, плечу прошла дрожь – но теперь слабее, будто эхо той, первой бури. Когда тело успокоилось окончательно и волны озноба перестали сотрясать его, Эльхант наконец смог рассмотреть обруч внимательнее. Никаких узоров, кроме одного, в виде креста с углублениями на концах. Септанта вознамерился было надеть круг на голову, но передумал. Положив его, шагнул к краю, вернулся, ткнул обруч ногой. Тот лежал на земле, слабо поблескивая золотом. Агач поднял Око, просунул руку и нацепил на плечо, будто ремень сумки. Опустившись на колени, достал из-под охватывающей торс ткани кожаный квадрат, расстелил его… материал совсем истрепался, угол с нарисованной фигуркой болтался на тонком лоскутке. Септанта расправил кожу и замер, вглядываясь. Провел пальцем по линии от одного сетчатого пятна до другого, нарисованного вверху. Сунул обратно, подхватив кэлгор, встал на краю. Дождь шел. Фигуры уже исчезли: путники достигли конца долины. Эльхант посмотрел на неровный каменный склон, тянувшийся от каверны дальше, на трещины и выступы, мокрые, скользкие от влаги, и решил, что спускаться, во-первых, опасно, а во-вторых, долго. Но медлить было нельзя – он полез вниз.
Если бы дождь не закончился, Лана ни за что не услышала бы шаги. А так она успела крикнуть: 'Берегись!' – и тут же дюжина солдат забряцала оружием. Орхар, крякнув, схватился за цеп; Кучек грузно развернулся, поднимая серп на длинном древке. Амазонка первой расслышала шелест, потому что остальные с изумлением глядели на разрушенную громадину, напоминающую деревянную рыбу с прогнившими боками и переломанными ребрами, что лежала, вдавившись в склон. Сквозь дыры виднелись гроздья истлевших канатов, реи, переборки, ступени искореженных лестниц, доски и трава.
Оружие поднялось – и опустилось, когда Орхар выкрикнул:
– Ха, дукс!
Он сделал шаг навстречу фигуре, что соскользнула по заросшей мокрым папоротником земле вдоль проломленного тулова 'рыбы'. Ухмыляясь, солдат поднял руки, будто собирался обняться, но передумал и лишь произнес:
– Рад видеть в здравии, дукс-агач!
– Как ты выжил? – спросил Септанта, останавливаясь перед Орхаром и при этом искоса глядя на солдат, опустивших оружие. – Я думал, ты погиб вместе с остальными.
– Эльхант! – донеслось сбоку.
– У дупле схоронился, – пояснил Орхар. – Тамось дуб, под самой стеной этой, воющей, я в него…
Септанта хлопнул Орхара по плечу и шагнул навстречу амазонке, которая быстро поднималась по склону.
Лана остановилась в шаге от агача. Кучек, положив древко серпа на плечо, затопал к ним, давя папоротники.
– Что вы тут делаете? – спросил Эльхант.
– Мы искали тебя. Я поругалась с отцом. Его поступок был бесчестен. Мы… мы кричали друг на друга. Сегодня утром я ушла, сказала, что тебя надо отыскать, тебя или твое тело, в Корневище… Он послал за мной солдат и Кучека. Не чтобы задержать, а чтобы они шли со мной. Как ты оказался здесь?
– Где войско?
– Мы лишь этой ночью добрались до Горы Мира. Они там, – амазонка показала в сторону Предела Воды. – Начали подниматься по северному склону. Эльхант, ты должен знать: отец…
– Воевода послал меня в Корневище, потому что так велели друиды, – перебил агач. – Я уже знаю, оллам сам сказал мне. Я упал в колодец, дальше… – он быстро глянул на подошедших солдат. – Там подземные коридоры и река. Поток, текущий под Гору. Ну а здесь я выбрался и…
– Это что? – скрипнул Кучек. Толстая рука поднялась, указывая на обруч.
– Нашел под землей, – ответил Септанта и вновь обратился к Лане: – Значит, войско поднимается… Что еще случилось с тех пор, как я отправился в Корневище?
– Эй-но, дуксы, а пойдемте-ка вон туда… – подал голос Орхар, показывая на деревянную громаду. – Наново каплить принялось, чего мокнуть?
– Овейн, Нид, охраняйте, – велела амазонка, ныряя в один из проломов.
Голем остался на склоне, двое эльфов спустились, шелестя папоротником, остальные последовали за амазонкой.
Все солдаты присели возле пролома, Эльхант же, не оглядываясь, пошел дальше, перешагивая через обломки и перебираясь через кучи земли. Здесь было сумрачно, серый полусвет сочился из прорех и щелей. Отойдя на такое расстояние, чтобы солдаты не услышали голосов, Септанта обернулся – Лана шла следом.
– Что произошло, пока меня не было? – повторил агач.
Амазонка остановилась, глядя ему в глаза. Дождь наполнял обширное пространство тихим стуком и шелестом.
– Мы прошли через три выжженных селения, – ответила Лана негромко. – Но не увидели ни одного трупа. Их всех утащили, унесли под землю или…
– Или оживили. Вернее, превратили в мертвоживых солдат.
– Да. Наверное. Мы не знаем. Полдюжины филидов присоединилось к нам в дороге, но друиды так и не
