появились, ни одного…
– Они все мертвы. Тот, кто правит мракобестиями, появился из жертвенного колодца. Он…
– Орхар рассказывал… И Брислан тоже?
– Даже он не смог справиться с Повелителем Праха. Друиды хотели принести меня ему в жертву, они решили, что это – Мадред.
– Но это был не он?
Септанта качнул головой:
– Не знаю. Может быть. Какая разница?
– Какая разница? – Лана с удивлением воззрилась на него. – Вечный! Как мы можем противостоять…
– Противостоять можно всему. Всем. Нет, я не думаю, что он Вечный. У него два глаза. И Лучшая Песня сказал, что это не так, потому что…
– Лучшая Песня? Так он… Что делал старец в Корневище? Эльхант, что там произошло?
Септанта помолчал, глядя мимо ее плеча, затем сказал:
– Драэлнор появился во время Мар Ани. Он теперь… он в виде музыки, которую видно, потому что она испускает свет. Я… Хорошо, тебе расскажу. Я упал в колодец, в нем была паутина. Портал, понимаешь? Такой… такое колдовство, при помощи которого старшие друиды и возникают нежданно в разных местах. Лучшая Песня спустился за мной. Через паутину я попал под Гору. Драэлнор дал мне рисунок, на нем – пещеры, туннели и порталы. Он сказал, что, возможно, детей деревьев может спасти Кольцо… или Око, не знаю, как его называть, – агач коснулся обруча на плече. – Оно…
– Это – Кольцо золотое? То, которое Артар… – Лана с изумлением пригляделась к обручу, протянула руку, чтобы дотронуться, но Эльхант взял ее запястье и отвел в сторону.
– Все это… все это невероятно, – произнесла она растерянно. – И как Око поможет нам?
– Не знаю. Драэлнор лишь надеется на это. Сказал – другого пути нет. Он собирался что-то разведать, пока я буду внизу. Теперь мне надо к нему – и побыстрее.
– Но как ты собираешься найти его? Где он сейчас? Ведь он прятался от всех.
– Лучшая Песня сказал – у Коры. Там есть приток, в излучине стоит его хижина.
– Но до Коры далеко!
– На поверхности тоже есть порталы, – возразил Септанта. – Один из них где-то рядом. По рисунку можно приблизительно понять где. Сейчас мы у разрушенного летающего корабля, на котором сюда попали живущие под землей карлики. Они называют себя гномами, это племя… не важно. Они помогли мне добраться до Ока, рисунок когда-то давно сделал один из них. Портал – дальше. Я иду туда, а вы возвращайтесь к воеводе.
– Пойдешь один, с Оком, через земли, кишащие мертвоживыми? Даже если до портала недалеко – все равно слишком опасно. Это неразумно, Эльхант.
– Один я смогу незаметно…
– Нет. Я пойду с тобой.
Это было сказано таким голосом, что Септанта внимательно посмотрел в лицо Ланы. Потом оба они глянули вниз – все это время, с того мига, когда амазонка попыталась коснуться золотого обруча, а он не позволил, агач продолжал сжимать ее запястье. Закусив губу, Лана попыталась высвободить руку, но Эльхант не отпустил. Какое-то время они стояли, не шевелясь, потом он шагнул к ней, обнял и наклонился, коснувшись губами ее губ.
С ними пошел Орхар – солдат один стоил всех остальных из отряда Ланы – и, к удивлению амазонки, Кучек. Лана попробовала прогнать его, но голем лишь ворочал головой и скрипел что-то невнятное. Других отправили к войску, наказав передать Монфору, что его дочь встретила пропавшего агача и вместе с ним направилась к устью Коры, в Предел Тверди. 'Скажете отцу, чтобы войско ждало на северном склоне. Пусть разошлют небольшие отряды и наездников на грифонах: все, кто остался, должны собраться там, – напутствовала солдат Лана. – Скажете еще, что у нас с Эльхантом есть нечто, способное… быть может, способное спасти детей деревьев. Пусть ждут нас'.
Амазонка приказала, чтобы один из солдат отдал Эльханту плащ, а другой – верхнюю рубаху. Дождь прекратился, дующий в вышине ветер начал разгонять тучи. Солнце, клонящееся к Пределу Тверди, посылало сквозь прорехи в облаках косые лучи. Папоротники, шелестящие тяжелыми сочно-зелеными листьями, с которых стекали крупные капли, остались позади. Путники покинули глубоко вдающуюся в предгорья долину, где на склоне лежал разрушенный летающий корабль гномов, и направились вдоль опушки Леса-Шептуна в сторону Коры. Судя по рисунку Путешественника, паутина была где-то здесь, у одного из каменистых холмов – гряда их тянулась вдоль Шепчущего леса.
– А фейка жива, – сказал Орхар в ответ на вопрос Эльханта. – Двух других погрыз пес, а эта спаслась. Я ее за собою в дупло затянул. Мы там лежали, а после к нам вторая прилетела, мелкая совсем… Вся в крови, в синяках, грязнущая… Рыдала. Я ее за пазухой спрятал. Зверь – тот, с хвостом – он нас вроде почуял, встал под дубом – сопит, рыгает… Я уж решил: все, пришла смерть. Думал цеп свой хватать да прыгать на него. Не сладил бы, нет, демон же, – да хоть бы помял бока ему. И тут голос. Такой… неживой. Навроде эха холодного. Позвал его, пес и ускакал. Я не выглядывал, боялся. Так и не уразумел, не то они в колодец сиганули, не то ушли куда. Стены-то ужо не стало к тому времени. Ну от… – солдат по привычке вытер нос рукавом. – Потом я, значит, выбрался, под утро, штоб уж наверняка никого вокруг… Баб этих крылатых успокоил кое-как… Хотя какое там 'успокоил', ежели сплошь трупаки кругом, да не просто, а растерзанные, с кишками вывалившимся, а кто без башки или еще чего… Хех! Ну, пошли мы прочь. Как из Кричбора выбралися – не помню того. Фейка нас вела, Поэми. Им-то песнь лесная не так морочлива, они ж сами – лесные, от. Выбрались, стало быть, из Кричбора, поплюхали по полю, а там и наших увидали, они дальше шли, к Горе. А ты как спасся оттедова, дукс-агач?
Кучек топал позади них, а Лана легкой походкой шла впереди.
– А то ты не знаешь? – спросил Эльхант тихо, чтоб не слышала амазонка. – Когда я ей рассказывал…
