отхлебнул пива из бутылки. Я вдруг отчетливо услышала, как катится ему в горло пенное пойло. Ему, сытому и холеному, было хорошо!
А я вдруг расслабилась, поняв наконец, что передо мной просто один из тех самых типов, которые опасны только тогда, когда их много или когда ты — на их территории. Вообще, для меня мужчины делятся на две категории — на мотоциклистов и им сочувствующих и на всех остальных. Нет, я не максималист, и наверняка и те, и другие имеют право на существование. Беда лишь в том, что в число последних входят вот такие типы, которых полным—полно везде. И дело тут даже не в понтах, а, наверное, даже наоборот. Они не могли делать то, что делали мы — они боялись. И поэтому каждый раз, встречая нас, они хотели во что бы то ни стало унизить. С ними можно было драться, но не стоило. Потому что сами они не стоили даже тех слов, которые с такой легкостью произносили.
Я на мгновение остановилась перед ним.
— Какая умная мысль! — рявкнула я. — И, главное, оригинальная! Может, подумаешь, да и еще что —нибудь скажешь?
Начнет возникать, двину ему шлемом. Шлем выдержит. А там посмотрим! Он почему—то молчал. Я сплюнула ему под ноги и тяжело протопала внутрь.
Ресторанчик был полон. Я даже и не думала, что здесь в три часа ночи может быть столько народу! Мы с трудом отыскали место за столиком, заказали кофе. Как, оказывается, мерзко сидеть в мокрых холодных штанах! Я пила горячий кофе, но дрожь не проходила, чашка ходила в руках ходуном. Андрей пошел узнать насчет номера, хотя и так было понятно, что и здесь все забито.
— Я не знаю, что делать… — упавшим голосом сказал он, вернувшись и вопросительно глядя на меня. — Может, посидим до утра здесь? В шесть тридцать там должна освободиться комната отдыха. Все остальное занято до восьми.
— Я не могу, — честно сказала я, — я не выдержу, я замерзла. Может, рванем дальше, до Тулуна?
— А если не проедем?
— Почему не проедем? Сюда ведь проехали?
Андрей немного подумал.
— Ты это брось! Нам еще убиться не хватало в темноте!
— Тогда не знаю… Здесь, кажется, душ есть. Мы могли хотя бы отогреться.
Андрей снова ушел. Глаза слипались, но я из последних сил старалась держать их открытыми.
— Вставай, пошли, там сауна есть, я договорился, до утра перекантуемся, и не бухти, я уже оплатил.
Я кое—как встала.
Сауна была за гостиницей. Я вошла и остановилась прямо у дверей. Здесь были белые ковры, и в моих облепленных грязью «чунях» не было никакой возможности ходить по такой красоте.
— Да вы не стойте там, девушка! — услышала я вдруг женский голос. Я подняла глаза и увидела банщицу, женщину лет сорока пяти. — Идите, вон, на диван, раздевайтесь!
За спиной появился Андрей.
— Мы сейчас вещи принесем! — сказал он. — А то мало ли… Сопрут!
Мы сваливали залепленные глиной мокрые сумки прямо в углу, с сумок натекала лужа. Лужа натекла и с нас, а там, где мы ходили, появились грязные разводы. Я извинялась, но женщина только махнула рукой.
— Все равно убирать перед сменой! Не дергайтесь зря. Раздевайтесь!
— Да…. — я затопталась на месте. — Мы мокрые все, дождевики промокают!..
— Тем более снимайте с себя свою амуницию! Идите, грейтесь. Я вам все женское отделение до утра отдам. Там все равно никого нет.
Мы стянули с себя дождевики, у дверей над тряпкой отжали полы курток, повытаскивали из сумок полотенце, бельишко и пошли в сауну. Быстренько скинули с себя все мокрое, раскинули вещи в жаркой парной, а сами нырнули под горячий душ. Наверное, это было блаженство. Я настолько устала, что даже не могла оценить все то наслаждение, которое давала горячая вода. Больше всего на свете, больше тепла и еды, я хотела лечь и заснуть. Но лечь было негде. После душа мы немного посидели в парной, а потом я насухо вытерлась, надела сухое трико и вышла в раздевалку — в сауне, даже в душевой было слишком жарко. Потом я и вовсе вышла в вестибюль, раз негде спать, надо было хоть как—то убить оставшееся время. Соображала я уже плоховато, но все же умудрялась поддерживать разговор с банщицей. Оказалось, что она, как и весь обслуживающий персонал гостиницы, так же как и сам хозяин, которого, конечно же, звали Петр, была жительницей Алзамая. Работы в поселке не было, лесозаготовительную контору обанкротили и растащили, жители спивались, молодежь сидела на игле.
— А как хозяин? — спросила я, потому что гостиница эта была для всех нас одним сплошным удивлением.
Она значилась даже в путеводителях иностранцев. Да что там говорить, представьте себе: грязь, глина, тайга — и вдруг километров сорок отличного, словно в центре Европы, асфальта, и посередине — нормальный европейского же качества отель: гостиница, ресторан — именно ресторан, хоть и маленький, не какое—нибудь там кафе или, упаси Боже! — забегаловка, а нормальный ресторан, в котором вкусно, хотя и довольно дорого, готовили. А какие там были блины с медом! С пальцами проглотишь! А еще здесь был настоящий евротуалет! И душевая! И магазинчик, в котором можно было купить продукты и запчасти, и даже лекарство здесь можно было найти, если уж станет совсем плохо. В номерах были — душ, туалет и кондиционер. А вот что такое комната отдыха, я не знала.
— Нормальный мужик! — одобрительно сказала банщица. — Такое дело поднял! Он ведь еще корпус строит под гостиницу, народу много стало ездить, номера битком. И нам работа. Не любит только пьющих да гулящих. И проституток не привечает! С этим здесь строго. В других—то местах, может, видали что твориться? А у нас — ни—ни! Порядок! Я с ним говорила как—то, а он мне — это, говорит, Михайловна, шальные деньги, а шальные деньги счастья не приносят.
Было видно, что она гордится земляком. Что ж, тут было чем гордиться. Я взяла морсу — попить, и тут же разбила высокий стеклянный стакан. Я хотела заплатить, и полезла было за деньгами, но Михайловна снова махнула рукой.
— Должен же когда—то этим стаканам конец придти! Чем быстрее расколотят, тем быстрее заменят. Вон, в ресторане уже небьющуюся посуду купили, ну, пусть и нам купят!
Нам повезло — комната отдыха освободилась уже в шесть утра, на полчаса раньше, чем обещали. На рассвете мы еще раз перенесли сумки в маленький номер с разложенным диваном, постелили чистые простыни и упали. Мы были благодарны банщице зато, что не дала нам пропасть окончательно.
— Я там из сауны вещи забирал, — уже сквозь сон пробормотал Андрей, — так чуть со стыда не провалился. Там такой духан! А ведь ей убирать…
Дальше — темнота.
Глава шестая
Да будет свет!
Мы проснулись в одиннадцать одновременно.
— Смотри, дождя нет! — сказал Андрей.
И действительно, дождя не было. Это, конечно же, было обманом. Пока мы завтракали, пока вьючили вещи на опустевшей стоянке, дождь стал накрапывать снова, а стоило нам отъехать на пару километров, как он припустил, будто и не заканчивался никогда. Мы снова промокли.
Но, несмотря на это, что—то неуловимо изменилось то ли в нашем настроении, то ли в самой природе, потому что уж как ни хотелось ей, злыдне, насолить нам, а к вечеру мы должны были быть дома!
Через тридцать километров, Андрей, поджидая меня где—то на повороте, крикнул:
— А хорошо, что мы ночью остались! Ни за что бы не проехали!
Это было верно. Дорогу размесили КАМАзы и МАНы, так что местами появлялась колея, узкая дорога
