Экипаж корабля тщательно исследовал магнитное поле планеты, ее излучения. Инфраразведчики, как рыбы, ныряли в верхние слои атмосферы. Радиолокаторы непрерывно прощупывали поверхность планеты.
Приемники улавливали беспорядочный треск и шум, который мог возникать из-за грозовых разрядов. Не было никаких признаков жизни.
Профессор кибернетики Фред Гайденбург уже несколько недель не выходил из своей звездной лаборатории. Необычайный опыт, итог многих лет работы, явно удавался. И ученый, как ни привык к неожиданностям кибернетики, сам не мог постичь происходящего Его новая модель действовала. Программное устройство регулировало режим жизненных процессов искусственной ткани.
Наконец-то человечество освободится от косности ума электронных машин и создаст новые электронно-биологические мыслительные машины с неограниченными возможностями.
Еще до конца не уверенный в победе, ученый вынул из кармана мягкого серого костюма маленькую пластинку, переместил на ней несколько цифр и сказал:
– Рора, зайдите ко мне, если вы свободны.
Биолог звездолета Рора Кеннини, высокая смуглая итальянка, вошла в лабораторию и улыбнулась профессору. Ее улыбка была всегда внезапна и вспыхивала как свет.
– Фред, вы злоупотребляете своим правом не допускать к себе врачей. Посмотрите, какой у вас вид! И вы опять курите свою трубку! Вам же категорически…
Гайденбург с досадой отмахнулся.
– Сегодня я, кажется, кое-что смогу вам показать, Рора.
– Я так и думала. Ходят слухи, что вы значительно усовершенствовали электронный мозг корабля.
– Мозг корабля? Да, кое-что сделано… мелочи. Возможности логической машины по-прежнему безнадежно ограничены.
– Она лишена чувства юмора? – весело прищурила длинные черные глаза Рора.
– Да, но это не помешало ей доставить нас сюда, к этой никому не нужной планете. А будь у нее чувство юмора, она могла бы, так сказать, шутки ради отправить нас в бесконечность. Шутки машин всегда будут кончаться чем-то вроде этого.
– Интересно, Фред, может машина смеяться?
– Теоретически, конечно, может. Но это никому не нужно. При конструировании мыслящих машин главное – техника безопасности.
– Что же вы хотели мне показать, Фред.
– Рора, вы, биологи, создали новую искусственную клетку. – Он открыл модель. – Вот она, полученная вами живая масса. Я нашел путь регулировать ее жизненные процессы с помощью электронного устройства.
– Не кажется ли вам, профессор, что человечество еще не готово к этому? – тихо спросила Рора.
– Да, возможности кибернетики будут практически безграничны.
– Фред, скажу вам откровенно, мне страшно смотреть на этот зародыш.
– Я именно об этом думал, Рора, когда позвал вас сюда. Уже сейчас человек во власти машин…
В это время беззвучно распахнулась дверь. Вошел робот и поставил на стол завтрак для Гайденбурга. Рора в упор посмотрела в тусклые линзы его глаз. Робот ушел так же беззвучно, как и появился.
– Мы давно уже, – продолжал Фред, – не задумываемся над тем, откуда берется вот эта одежда, – он тронул свой костюм, – какие автоматы ее производят, какие автоматы планируют ее выпуск, регулируют ее распределение. Больше того, люди Земли уже не знают, откуда берется их пища. Они просто своевременно ее получают. В древности люди возделывали землю, выращивали зерно. Сейчас где-то во внеземных оранжереях автоматы выращивают фрукты, овощи, различные злаки и прочее. Чем больше нашего труда берут на себя машины, тем стремительнее мы идем вперед. И это в свою очередь заставляет нас все больше и больше из того, что ранее принадлежало нам, отдавать во власть машин. Машины освободили нашу мысль. Сейчас есть один мировой информарий, где отсеиваются и отбрасываются повторяющиеся сведения. А раньше человек тонул в миллионах книг. Однако машины не могут воспользоваться своей безграничной властью над нами, потому что они разобщены. А если появится сила, способная их объединить, – профессор умолк и посмотрел на созданную им модель.
Внезапно раздался сигнал экстренных сообщений. В передатчике зазвучал срывающийся голос дежурного радиоинженера:
– Я принимаю с планеты радиосигналы! Принимаю радиосигналы. Передача ведется на очень коротких волнах. Частота звуковых колебаний не позволяет ничего расслышать. Это за пределами нашего слуха. – Голос его зазвенел. – Но обитатели Троллы их несомненно слышат! Их слуховой аппарат устроен иначе. Перевожу все в доступную слуху частоту.
Звуки хлынули лавиной. Это была невообразимая чехарда каких-то стремительных сигналов. Сигналы путались, накатывались один на другой, сливались в вибрирующий вой.
Гайденбург стремительно вышел из лаборатории и направился в сектор машинной математики. Рора последовала за ним.
Математик Чарли Колин стоял у программного устройства электронного анализатора и торопливо просматривал узкую пленку.
– Что? – глухо спросил Фред.
Чарли поднял на него прозрачные глаза.
– Машина не обнаружила в сигналах никаких закономерностей.
Гайденбург взял у него пленку. Долго рассматривал ее, потом опустил. Несколько минут молчал.
– Радиосигналы принадлежат не людям, – наконец сказал он.
Чарли и Рора переглянулись.
– Но вы не отрицаете, что на планете действует радиостанция? – спросил математик.
– Нет, не отрицаю.
– А сама она ведь работать не может. Отсюда следует…
– Ничего отсюда не следует, – прервал его Гайденбург. – Я, например, боюсь этой планеты.
– Что мы будем делать?
– Продолжать исследования. Самое опасное – нелюдей принять за людей. По-моему, в этом и была причина гибели Восьмой звездной. То, что мы приняли с планеты, не может принадлежать людям.
– Но кому же тогда? Кто, кроме человека, может пользоваться радиопередатчиком? – воскликнул ма тематик.
Гайденбург поднял тяжелые усталые веки.
– Этого я не знаю.
С высоты десяти тысяч километров невозможно было тщательно осмотреть поверхность Троллы. Даже в самые мощные телескопы сквозь зыбкую пелену атмосферы просматривались лишь горы с высочайшими вершинами и контуры материков. Однако капитан наотрез отказался приблизить корабль к Тролле.
Принятый с поверхности планеты дикий хаос сигналов встревожил всех.
На столе перед капитаном лежал тонкий прозрачный лист, покрытый беспорядочными штрихами. Глядя на эти штрихи, капитан мысленно снова услышал дикую пляску сигналов. В раздумье потер лоб карандашом.
Вошел Гайденбург, попыхивая трубкой, сел к столу.
– Итак, мы наконец знаем, что мы ничего не знаем. Но ведь месяц назад мы не знали и этого, – ~ сказал он.
– Утешать себя можно разными способами, – не глядя на него, ответил капитан.
– Весь экипаж корабля, все лаборатории выверяют тысячи и тысячи возможных вариантов.
– А это как раз может быть невозможный вариант. Что тогда?
– Тогда придется отправить на планету отряд исследователей.
– В неизвестность? Сегодня вы шутите хуже чем обычно.
– Я не шучу. Я готов спуститься на планету.
Капитан бросил на стол карандаш.
– Готовы ли к пуску роботы-телепередатчики? – спросил он.
– Почти. Скоро сообщат.
