мэр Москвы с супругой. Машину мэра обстреляли из автоматической пушки, установленной в фургончике на пути следования кортежа. Снаряды калибром 37 мм в клочья изорвали бронированный «мерседес»… Даже сквозь смог подсвеченный прожекторами памятник был виден хорошо – две взявшиеся за руки фигуры – мужская и женская – взмывали в темное московское небо.
В дверь постучали. Дервиш сказал: входите, открыто. Вошли Студент и Глеб. Глеб сел на диван, а Студент подошел, встал рядом с Дервишем. Некоторое время они молча смотрели на панораму огромного города. Потом Дервиш произнес:
– Странный город… страшный город. – После паузы добавил: – Нельзя дышать и твердь кишит червями.
Студент спросил:
– Стихи?
– Да, Мандельштам. Иосиф Мандельштам… Не знаю почему, но этот город вызывает у меня такие ассоциации. Фантастический общероссиянский мега-Черкизон. Город – торгаш и ростовщик. Город – сутенер и скупщик краденого. Город – аномалия.
– В каком смысле аномалия?
– Во всех. В градостроительном, в социальном, в криминальном… В экологическом, в конце концов. Только от онкологических заболеваний здесь ежегодно умирает почти пятьдесят тысяч человек.
– Пятьдесят тысяч? Это же население целого провинциального города.
– Добавьте к этому около семи тысяч суицидов. Да двенадцать тысяч наркоманов, умирающих от передоза. Да еще двадцать с лишним тысяч убийств. Да не забывайте про почти пятьдесят тысяч человек – в основном молодых – которые исчезают бесследно. Ежегодно. Это, заметьте, по официальной статистике. А есть еще и так называемая естественная смертность. Этот город – фабрика по производству смерти. В прошлом году в Москве открыли новый крематорий, но и его не хватает. Будут строить еще один.
Студент смотрел на город за окном – бывшую столицу Российской империи и Советского Союза. На город с великой историей, превращенный в «общероссиянский мега-Черкизон».
Дервиш бросил взгляд на часы, сказал:
– Ну что? Пора. Поехали, познакомитесь с Котом.
– С самим Котом? – почти одновременно спросили Студент и Глеб.
– С самим Котом… и с его «котятами».
Шел уже девятый час вечера, когда майору Колесову позвонил заместитель начальника управления полковник Спиридонов:
– Как движется расследование по убийству Гриваса? Результаты есть?
– Так точно, есть.
– Поднимитесь ко мне, доложите.
Колесов поднялся на шестой этаж «Кубышки» – там находились кабинеты руководителей. Полковник Спиридонов сидел за столом, пил мате. В «Кобре» Спиридонов был известен как крепкий профессионал и человек с тяжелым характером.
– Садитесь, майор, – предложил Спиридонов. Колесов сел. – Докладывайте.
Колесов коротко и четко доложил: капитан Гривас был убит приблизительно около трех часов ночи в ночь с субботы на воскресенье. Смерть наступила в результате удара тупым предметом в правый висок. Удар сильный – проломлен висок. Вероятно, били кастетом. Тело капитана обнаружено на Канонерской улице, под аркой дома № 27. Вполне вероятно, что его привезли туда на его же собственном автомобиле – в «форде» Гриваса обнаружены следы крови. Больше ничего нет, кроме номера сотового телефона, на который позвонил Гривас, отправляясь в свою «командировку»… А в организме убитого капитана обнаружено изрядное количество алкоголя.
– Он что – был пьющий? – резко спросил подполковник.
– Выпивал весьма умеренно. Всегда контролировал себя.
– Всегда контролировал, – желчно повторил Спиридонов, – а в эту ночь нет… Как вы это объясните?
– Возможно, его сознательно напоили. После чего он был убит и ограблен. В его карманах не осталось ничего, кроме упаковки презервативов… А полицейские сняли с него ботинки.
– Ботинки сняли?
– Так точно, сняли ботинки. Гривас любил качественную обувь. У него были дорогие, ручной работы, мокасины. Их присвоил себе дознаватель.
– Вот ведь сволочь какая, – мрачно произнес Спиридонов. И сделал пометку в блокноте. – Ботинки снял… Что еще взяли?
– Все – бумажник, пистолет, часы, телефоны. Остался только личный жетон.
Спиридонов побарабанил пальцами по столешнице, сказал:
– Ладно… Сейчас я хотел бы услышать ваши выводы, майор.
– Полагаю, господин полковник, что мы имеем дело с банальным разбоем. Или с убийством из ревности. Например, пришел домой муж, застал в своей постели Гриваса…
Полковник встал, прошелся по кабинету. Была у него такая манера – ходить из угла в угла.
– Может и муж. А может… Про эту женщину что-нибудь известно? – спросил Спиридонов.
– Ничего… Телефон, на который звонил Гривас, в тот момент находился в районе действия антенны, которая расположена на доме №183 по набережной Фонтанки. Сейчас не отвечает. Радиус действия антенны в условиях плотной городской застройки сто пятьдесят-двести метров. Это двадцать– тридцать домов. Завтра же направлю туда ребят с фотографией капитана Гриваса. Возможно, мы найдем людей, которые его видели. Далее. Номер, на который звонил Гривас, зарегистрирован на некоего Быстрова Альберта Григорьевича, тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года рождения. Этот Быстров полгода, как умер. Жил в коммуналке, сильно пил, родных нет.
– По учетам?
– Не проходит.
– Жену Гриваса допросили?
– Еще нет.
– Почему? – Спиридонов остановился напротив Колесова.
– Господин полковник, я считал неуместным… сразу после смерти мужа…
– Майор! – перебил полковник. – Вы где служите? Это что такое: я считал неуместным? Ее муж, возможно, предатель… По крайней мере до тех пор, пока мы не доказали обратного.
– Виноват, господин полковник. Завтра же допрошу. Лично.
Спиридонов вновь сел за стол, сказал:
– Займитесь этим прямо с утра. Женщину, к которой ездил Гривас, установить обязательно. Может, не в разбое дело-то? Если это разбой или убийство из ревности, то… А что, если Гривас предатель? Если он работал на «Гёзов» или «Александра Невского»?
– Это крайне маловероятно, господин полковник.
– Почему же? В Архангельске был случай, в Тамбове. А Москве, если помните, завербовали едва ли не целый отдел.
– Капитан Гривас прошел плановую проверку на детекторе.
– Когда это было?
– Это было почти год назад. Через полтора месяца ему снова на детектор.
– Вот вам, кстати, и возможная причина ликвидации Гриваса товарищами по борьбе: риск разоблачения. – Спиридонов несколько секунд молчал, потом произнес: – Я тоже не хочу думать, что капитан Гривас предатель, но… назовите мне хотя бы одну причину, которая убедит меня, что это был обычный криминал.
– Преступники не взяли даже личный жетон офицера «Кобры».
– И что? С ним легко спалиться.
– С пистолетом тоже легко спалиться, но пистолет они взяли.
– Верно… И каков вывод?
– Это уголовники. Террористы непременно взяли бы личный жетон сотрудника.
Спиридонов некоторое время молчал, потом сказал:
