Спиридонов пересказал информацию, полученную от начальника шестого отдела. Чердыня прикурил сигарету, спросил:
– Как осуществляете связь с Моцартом?
– Связь односторонняя. Но в ближайшее время установим нормальную.
– Хорошо, об этом позже… А сейчас ответьте на такой вопрос: насколько достоверной вы считаете эту информацию?
Ответил Власов:
– Считаю, что информация заслуживает самого пристального внимания. Мы уже начали работать.
Спиридонов добавил:
– Наши люди уже побывали на месте. Окна квартиры выходят на Приморский. Там проспект как бы раздваивается и обтекает этот самый дом. Из окна вид строго на виадук. С точки зрения выбора позиции для обстрела – идеально.
– Допустим, – Чердыня сильно затянулся, выдохнул дым, – допустим… Давайте проанализируем ситуацию с той точки зрения, что информация от Моцарта – дёза. Для начала расскажите мне о Моцарте.
Спиридонов кашлянул:
– Зятьков Валерий Павлович, 1988 года рождения, водитель, образование среднее, холост, регистрация – город Владимир. В ноябре 15– го года там же, во Владимире, был арестован по обвинению в разбойном нападении. Ему реально светила пятерочка. Во время следствия Зятьков неожиданно заявил сделал заявление кумовскому оперу, что хочет встретиться с сотрудником комитета «Кобра». Так как располагает важной информацией. Такую встречу устроили, и Зятьков сделал заявление, что владеет информацией об одном из участников подполья… и он действительно дал такую информацию. Проверили. Подтвердилось. Кстати, сдал он родного дядю. – Чердыня поднял брови: вот как? – Именно так. После этого с ним стали работать. Парень оказался весьма перспективный – умный, находчивый, дерзкий, циничный. Дело на него прекратили за «недостаточностью улик», освободили. На воле он объяснил свое освобождение тем, что откупился. Это ни у кого не вызвало вопросов… Зятьков выбрал себе оперативный псевдоним «Моцарт» и был направлен в спецшколу «Вилла Роза». После шестимесячного курса обучения был рекомендован для внедрения в подполье. Это, как вам известно, высшая оценка служебных качеств агента. – Чердыня кивнул: знаю. – Операцию по внедрению готовили еще полгода. Провели в высшей степени успешно. В городе Кольчугино Владимирской области. При этом Моцарт на глазах у членов террористической группы лично убил сотрудника комитета.
Чердыня заинтересованно спросил:
– Инсценировка?
Спиридонов ответил:
– Нет, Генрих Теодорович, не инсценировка. На Моцарта мы возлагали большие надежды, поэтому решили все делать по-взрослому.
Власов произнес:
– Если пользоваться шахматной терминологией, то можно сказать, что мы пожертвовали пешкой. Чтобы в будущем поставить мат вражескому королю.
Чердыня затушил сигарету в пепельнице, спросил:
– Поставили?
– Пока нет, – ответил Власов. – Но внедрение Моцарта уже приносит свои плоды. Его работа позволит нам избежать мата нашему королю.
– Понятно, – сказал Чердыня, – понятно… Вот что. Нам нужно, во-первых, убедиться, что антенна- усилитель действительно находится в адресе. Во-вторых… во-вторых, я хочу пообщаться с Моцартом лично.
Через два часа после звонка Моцарта в комитет «Кобра» конспиративная квартира в доме на Приморском проспекте была взята под плотный контроль.
Виктория и Бьерн Торнсен остановились в пансионате на берегу Ладоги. Кроме них в мотеле никого не было. Растапливая камин в холле, хозяин рассказывал:
– Вы бы видели, как тут было раньше. Тут же все кипело. У нас было шесть наемных работников. И рук не хватало. А теперь? Теперь мы вдвоем с женой. Теперь такие времена, что даже летом, в сезон, еле сводим концы с концами. А уж осенью… , – он махнул рукой. – В общем, буду закрывать заведение. Продал бы. Да кто купит?
Жена хозяина сказала:
– Последние времена настали.
И быстро перекрестилась.
Виктория и Торнсен поужинали, пошли прогуляться по берегу Ладоги. Озеро было неспокойно, по нему катились метровые валы, бросались на низкий песчаный берег, растекались длинными пенными языками. Ветер трепал невысокие корявые сосны в дюнах. Облака плыли нереально быстро… И было тревожно. Виктория вспомнила слова хозяйки: последние времена настали.
Ночью Виктория долго не могла заснуть. Она лежала в своем номере с открытыми глазами и слушала, как завывает ветер. Она лежала и думала: вернемся в Петербург, спрошу у Мастера про Сашу. Знаю, что Мастер не одобрит, но все равно спрошу. Прошло уже полтора месяца, как он уехал «ненадолго», и – ни слуху, ни духу. Жив ли?..
Утро было совсем не похоже на вечер – ветер стих, озеро успокоилось, в разрывах облачности мелькало осеннее солнце. За завтраком хозяин сказал, что ночью в Ладоге затонул сухогруз.
Позавтракали и поехали на встречу с полицаем. Без пяти одиннадцать на заправке остановился старый «шевроле-ланос» с ободранным боком. Из него вылез полицай Игорь. Он был в штатском, держался напряженно. Виктория опустила стекло, помахала ему рукой. Он кивнул головой, сел в свой «ланос» и выехал с заправки. Виктория поехала за ним. Метров через пятьсот «ланос» свернул на грунтовку, проехал еще сотню метров и остановился на поляне. «Вольво» встала рядом. Полицай вылез из машины, закурил.
Виктория и Торнсен тоже вышли.
– Привет, – сказала Виктория.
– Привет… что вам от меня надо?
– Немного информации. Господин Торнсен – известный журналист, пишет для нескольких изданий… А у вас явно что-то случилось – «фольксваген» стоит расстрелянный, «хаммер» тоже чего-то не того… Что у вас случилось?
– Ты говорила про деньги, – ответил Игорь. Повернулся к шведу, сказал: – Мани, мани.
– Мани? – произнес Торнсен, – Оґкей.
Он достал бумажник, отсчитал пять купюр по десять евро. Игорь сразу убрал их в карман. Виктория спросила:
– Ну так что у вас произошло, Игорек?
Через десять минут Виктория позвонила Мастеру: поставка по договору не состоится. Я только что разговаривала со старшим менеджером. Он сообщил, что машина попала в страшное ДТП. В катастрофу. Водитель и экспедиторы погибли. Груз вдребезги… Вы меня поняли?
– Понял, – ответил Мастер, – все понял.
Группа Барона провела в промзоне уже больше месяца. Они перебили всех собак, выжили всех бомжей. И в них самих уже стало появляться что-то бомжовское. По крайней мере, внешне.
Кабан сказал:
– Я, бля, уже пахну, как бомж.
Мак на это ответил:
– А как, по-твоему, должен пахнуть Кабан? Он и должен вонять!
Кабан запустил в Мака сапогом, но тот со смехом увернулся. Вечером восьмого октября Мак спросил у Барона:
– Барон, сколько мы еще будем сидеть здесь, среди кучи ржавого железа?
– Пока не придут те, кого мы ждем.
