— Так не пойдет, — сказал Мишка. — Не может же Булкина поправляться за весь отряд. Индивидуальный привес у тебя какой? — спросил он Томку.
— Триста граммов.
— Ну вот. Пусть пока Тамара ест только за себя и за Костика, а через три дня посмотрим, что даст такое перераспределение.
— А Костик с голода не помрет? — сжалилась над Костиком Томка.
— За кого ты меня принимаешь? — возмутился Костик.
Второе контрольное взвешивание, которое состоялось через три дня, снова оказалось неутешительным. Правда, на этот раз четвертый отряд вырвался вперед всего на один килограмм.
— Начинает заедать, — шепнул мне Мишка.
Между прочим, при взвешивании отрядов разразился скандал. Всем нам чуть не пришлось краснеть за своего товарища Вовку Трушина. Чтобы больше весить, он положил за пазуху камень и, утяжеленный, стал на весы. Камень Вовка нашел плоский, так что его, возможно, кроме нас, никто бы и не заметил. Но Вовка, стоя на весах, как-то неудачно нагнулся, майка выскользнула из трусов, и камень ринулся вниз, больно тяпнув Вовку по ноге.
Этот поступок ужасно возмутил весь четвертый. Они стали кричать, что тоже могли бы увеличить вес своего отряда нечестным способом, выпив перед взвешиванием по два или три литра воды — кто сколько осилит, — но что у них этого даже и в мыслях не было. Нашелся там один умник, который потребовал исключить из веса нашего отряда не только вес камня, по и вес всего Вовки.
— Вы применили запрещенный прием и должны быть наказаны.
— А сам? — спросила его Ната Жучкова.
— Что сам? — удивился умник.
— Вату в ухо засунул. Думаешь, не заметили?
— Я не для веса, — засмущался тот. — У меня ухо побаливает. После купания.
— А у меня живот побаливает, — радостно соврал Вовка. — Я его камнем грел. Понял?
— Камень холодный…
— Именно, — подтвердил Мишка Сазонов, — холодный. Трушин им живот охлаждал от аппендицита.
Тут очень кстати вышла из своей комнаты медицинская сестра и Мишка обратился к ней за разъяснениями: что надо делать, когда воспаляется отросток слепой кишки, который называется в медицинском мире аппендиксом, — греть его или охлаждать.
— Греть — ни в коем случае, — ответила сестра. — Только холод, только лед! А что случилось?
— Да вот, — показал я на Вовкину ногу, раненную вывалившимся камнем. — Как говорят на фронте, пустяковая царапина…
Сестра увела Вовку к себе и замазала его ногу зеленкой. Теперь не только мы не отличали Вовку от обступавшей нас со всех сторон пышной зелени, но и сам Вовка не мог различить в траве свою левую ногу.
Пока лечили Вовку, споры с четвертым отрядом утихли. Те согласились не исключать Вовкиного веса, а мы — веса ваты, найденной в ухе у умника.
Оставалось решить, стоит или не стоит перераспределять питание в отряде. Спросили Томку, что ей дало двойное кормление.
— Четыреста граммов чистого жира, — хвастливо заявила Томка. — Первый сорт!
— Может, мышц?
— Жира. Я чувствую, — настаивала Томка.
— Уж конечно, не мозгов, — заметила Пата Жучкова.
— В такой обстановке, — обиделась Томка, — я вообще отказываюсь поправляться!
Отряду грозил большой урон — Томка прибавляла в весе больше, чем любой из нас. Мы помирили их с Натой Жучковой и стали выяснять, как дела у Костика.
Костик повел себя странно. Вместо ответа на прямой вопрос о его живом весе, сказал, что привез с собой в лагерь замечательную книгу, толстую и интересную, и начал подробно рассказывать историю огромного белого кита по имени Моби Дик. В другое время мы с удовольствием бы слушали Костика, но мысли наши занимало только соревнование, всем хотелось догнать и перегнать четвертый.
— Нам бы сюда этого Моби Дика, — размечтался Вовка Трушин.
— Зачем?
— Зажарить и съесть его всем отрядом! Зачем же еще?..
Как нас Костик не отвлекал, ему пришлось всё же признаться, что он похудел на пятьсот граммов. Значит Костик потерял в весе больше, чем набрала Томка. Известие вызвало растерянность и уныние в наших рядах. Сильнее всех был опечален сам Костик. Он понимал: перераспределение пищи себя не оправдало и ему придется питаться наравне со всеми, что не могло не удручать избалованного недоеданием Костика.
Спасти отряд от позорного поражения взялся Мишка Сазонов, наш Главный Теоретик. Он предложил три способа увеличения веса отряда. Применяя все три способа одновременно, говорил Мишка, мы очень скоро оставим четвертый далеко позади.
Первый способ имел секретный шифр «ЭЭ», второй — «ПК», третий — «МБ».
Шифр «ЭЭ» расшифровывался так — экономия энергии. «ПК» — подножный корм, «МБ» — мнимый больной.
— Подножный корм? — Надя Лапшина недовольно поморщилась. — Траву есть?
— И будем! — сказала как отрезала Томка Булкина. — Если надо… — Томка по-прежнему чувствовала свою ответственность за вес отряда.
Но совсем не то имел в виду Мишка. Он коротко пояснил существо всех трех методов. Метод «ЭЭ» основывался на том неопровержимом медицинском факте, что если человек много ест и мало двигается, то вся нерастраченная им энергия задерживается в организме, превращается в жир и постепенно оседает в районе живота, который начинает быстро расти. Впрочем, так ли всё происходит в действительности Мишка не знал, но за конечный результат ручался.
Не всем этот способ понравился — кому хочется быть толстым и ходить с жирным животом? Никому! Однако Мишка всех успокоил, сказав, что толстеть мы будем временно, до конца соревнования, а потом снова начнем растрачивать энергию, поднажмем и быстро похудеем.
Способ «ПК» предусматривал ежедневные походы в ближайшие деревни. Там следовало искать пасущихся коз и скрытно их доить. Полученное от коз молоко должно было доставляться в отряд, чтобы его пили самые худые из нас.
— Нужны доярки, — сказал Мишка. — Добровольцы есть?
Добровольцев не было. Все мялись. Ни один человек не поспешил откликнуться на Мишкин призыв. Не повезло Вовке Трушину и мне — доярками назначили нас. Вовку, потому что он был замазан зеленкой и мог незаметно для козы к ней подобраться. А меня, поскольку мы с Мишкой как-то пытались разводить рыбок, и, по его мнению, я накопил богатый опыт обращения с животными.
Поправляться по методу «МБ» желающие нашлись. Им следовало придумать себе какую-нибудь не очень опасную болезнь и добиться, чтобы положили в изолятор. А уж там лежи и толстей себе на здоровье.
Отобрали двоих. Одна — это Ната Жучкова. Она знала, как нужно болеть радикулитом. У нее тетя им болеет, и Ната изучила все признаки. Вторым был всегда подчеркнуто скромный Сеня Пантюхин. Он умел навлечь на себя простуду. Не настоящую простуду, а понарошку. Мы попросили показать, как будет выглядеть заболевание. Сеня сорвал травинку, пощекотал ее метелочкой ноздрю, и через минуту стал громко чихать. Чихнул раз двадцать.
— Острый катар верхних дыхательных путей, — с большим удовольствием отметил Мишка, когда Сеня перестал чихать.
Итак, получив задания, Ната и Сеня пошли в санчасть, я и Трушин поплелись в деревню, а остальные
