— А между тем в кармане телогрейки обнаружено вот что, — и Белоненко развернул маленький пакетик бумаги, в котором находились крошки табака-самосада. Комендант взял щепотку, потер между пальцами, понюхал и подтвердил:
— Точно, табак.
— Непонятно, — пожала плечами Левицкая.
— А может быть, это не ее телогрейка? — спросила Марина.
Все посмотрели на Машу.
— Я сама, своими собственными руками сняла ее с Клавы… А моя телогрейка — вот, на мне. Я успела забежать в барак и одеть ее.
— Твоя телогрейка тут ни при чем… Но Воронова права: может быть, Клава одела по ошибке чужую телогрейку.
— В таком случае эта телогрейка принадлежит кому-нибудь из девочек, — произнес Горин. — Не могла же Смирнова взять телогрейку из общежития ребят.
Белоненко подумал немного и сказал:
— Телогрейку эту хозяйка будет обязательно искать. Значит, надо отнести ее на место. И часы зашить обратно. Скажите, девушки, — повернулся он к Маше и Марине, — вы сможете сегодня переночевать в бараке девочек? Но придется придумать причину, объясняющую эту ночевку. Как, Маша?
— Причину? Есть причина! Мы еще не закончили побелку нашей комнаты… Ну там стена не закончена и вообще развал… Потому и ночуем в бараке.
— Спать вам, конечно, не придется, — заметил комендант. — Будете выполнять оперативное задание. — Он улыбнулся. — Справитесь?
— Причем задание действительно оперативное, — серьезно подтвердил Белоненко. — В бараке верхняя одежда висит на общей вешалке?
— Должна висеть на вешалке, — сказала Маша, — но бывает, что телогрейки кладут на скамейку или вешают на гвоздь около своей койки. Так ведь это можно их всех собрать и повесить на вешалку. Дежурная по бараку обязана это делать, только не всегда делает.
Белоненко кивнул:
— Ну, это мы поручим Ивану Васильевичу. Он сделает обход бараков, заметит беспорядок и распорядится, чтобы дежурная собрала одежду в одно место. Но на чем вы будете спать, вернее, лежать? Там ведь нет свободных коек?
— Принесем свой матрац, постелим на полу, — сказала Марина.
На том и порешили. Белоненко отпустил девушек, пожелав им удачи.
По дороге к бараку обе молчали — очень уж невесело было на душе у каждой. Маша несла телогрейку, представляя себе, с каким бы удовольствием она схватила бы за плечи ее владелицу и потрясла бы ее «как полагается». Но делать этого, к сожалению, не придется. Нужно будет только подойти и убедиться собственными глазами, что ищут именно эту телогрейку, а не другую. «Черт его знает, — подумала она вдруг, — а если кто-нибудь спросонья накинет первую попавшуюся?..» — и сказала вслух:
— Мы ее повесим в середину.
— Ладно, — ответила Марина.
Они подошли к крыльцу барака. Маша остановилась.
— Ты иди, тащи матрац. Донесешь одна? А я повешу ее и буду ждать тебя. А потом ты посидишь, а я схожу за одеялами.
Марина направилась дальше по дорожке, а Маша, стараясь не скрипнуть дверью или половицей, вошла в барак. Вешалка помещалась сразу у входа. Осторожно сделав несколько шагов, Маша повесила чужую телогрейку посредине вешалки, а свою — с краю. Ну, все в порядке… А кто же сегодня дежурит? Что-то за столом никого нет. Маша оглядела барак. Кажется, все спят… Она подошла к расписанию дежурств. «Смирнова Клава», — прочитала Маша и обернулась на легкий скрип двери. Она подумала, что Марина уж слишком быстро успела сходить за матрацем. Но вместо Марины увидела Анку Воропаеву.
— Ты что?.. — шепотом спросила Машу Анка, подойдя ближе.
Маша объяснила.
— Ну, правильно, — сказала Анка, — вот здесь и постелитесь. А то давайте ложитесь на мою койку, мне все равно не спать.
— Почему?
— Заменила Смирнову, — ответила Анка и пошла к столу. — Где же ей сегодня дежурить? Наверное, и во сне волков видит.
— Неужели Рыбка или Лида Векша не могли заменить? А еще подружки!
Анка зевнула.
— Моя очередь завтра, вот и передвинули.
Маша знала, что список дежурных составляется не по алфавиту, и объяснение Анки было вполне убедительным. «Может, и правда лечь на ее кровать? — подумала она. — Вешалку с любого места видно». — И сказала вслух:
— Ляжем на твою койку. Чего на полу валяться.
Но когда она пошла навстречу Марине, застрявшей в дверях с соломенным тюфяком, и невольно бросила взгляд на расписание, то увидела, что фамилия Анки стоит почти в самом конце списка и дежурить ей еще только через пять дней. Но и без этого Маша была уже убеждена в виновности Анки Черной. Единственное, что ей было непонятно, — каким образом телогрейка Воропаевой попала к Клаве?
Анка увидела входящего в барак коменданта и поднялась ему навстречу.
— Ну как — все в порядке? — спросил он, проходя вдоль барака.
— Все в порядке, гражданин комендант. В бараке ночуют Воронова и Добрынина.
— Почему? — строго спросил он.
— У них там побелка не закончена.
Свистунов обошел ряды коек. Все действительно было в порядке: ни одной пары обуви не валялось у кроватей, ни одной телогрейки не висело на стенах.
— А где устроились Добрынина и Воронова?
— На моей койке, — Анка показала в дальний угол барака. — Приставили скамейку, чтобы было пошире.
— Кто тебя сменяет?
Анка назвала фамилию девочки. Комендант еще раз оглядел спящих и вышел.
«Черт его принес… Ну, да зато больше никто не придет…» Анка уже убедилась, что все спят крепким сном, но из осторожности подождала еще полчаса. Тихо… Ну, теперь, кажется, можно. И угораздило же эту дуру Клавку схватить ее телогрейку перед самым выходом в лес! Обрадовалась, что из стационара вырвалась… Сколько пришлось пережить Анке, пока Клавку искали. О том, что Смирнова потерялась, Анка узнала в столовой, где она была дежурной. В лес Анка не пошла, это ее совсем не интересовало — таскаться по кочкам и кустарникам и собирать крапиву. Кроме того, она должна была непременно достать часики Ведьмы из своей телогрейки и перепрятать их. Впрочем, если бы даже Клава и обнаружила в подкладке часы, то кто докажет, что не сама она зашила их в телогрейку Анки, чтобы отвести от себя подозрение? Анка ни разу не была в квартире завпроизводством, а после того как передала ей переписанные стихи Гали и собственное свое письмо, то и подавно старалась держаться подальше от Риммы Аркадьевны. Не хватало того, чтобы Ведьма догадалась, кто автор записки! Анка покажет себя, но уж конечно не на такой ерунде, как доносы на Белоненко или кража часов. Эти часы она нашла в цехе еще задолго до того, как началась шумиха. Они лежали на полу около спецмашины, прометывающей петли. Только дурак или слепой мог их не заметить — лежали на самом виду. Часики не ахти какие, так, ерунда, но, когда Анку переведут на женский лагпункт, они ей там могут пригодиться. Нет, но до чего же глупа Клавка! Утащила какое-то поганое колечко да еще закатила истерику. «Не брала, не брала…» — мысленно передразнила Анка Клаву. — «Кто тебя, дуру, спрашивал, брала ты часы или не брала?».
Анка оглядела барак еще раз и направилась к вешалке. Свою телогрейку она нашла не сразу — она висела под другими. Накинув ее на плечи, Анка неторопливо вышла в тамбур, а оттуда — в «комнату
