обидно. — Брошенный им на Лайзу веселый торжествующий взгляд ясно говорил, что уж он-то позаботится, чтобы ей стало совестно. — Подумать только, и ты еще посмела выговаривать мне за то, что я непочтительно отзываюсь о Гансе! — обратился он к Лайзе, качая головой с насмешливым осуждением, а длинные тонкие пальцы в это время ловко подсоединяли аппарат к сети.
Лайза услышала шипение и щелчок, увидела единственный красный глаз, смотревший на нее обвиняюще.
А потом Джек повернулся к ней так стремительно, что она не успела уследить за ним сквозь застилавшие глаза непрошеные слезы.
— Ну, хорошо, любовь моя, давай мыть посуду, — проворчал Харрис. — Разберемся с ней, потом разберемся еще кое с чем, а потом уж…
Он не закончил фразу, но в ней явственно чувствовалась угроза. Она не могла понять выражения его глаз, молча уставилась в раковину и стала механически делать то, что ей велели. Пальцы двигались неуклюже, а мысли роились в голове, с бешеной скоростью метались в разных направлениях.
Рядом стоял вездесущий Харрис. Его крепкое бедро временами касалось бедра Лайзы, локоть задевал ее руку, а ловкие пальцы каким-то образом ухитрялись подхватывать посуду, которую она то и дело норовила уронить.
Лайза не смотрела на Харриса, как робот двигая руками и стараясь собраться с силами, мобилизовать все оставшиеся у нее ресурсы.
— Все закончено?
Лайза тупо кивнула, затем, подчиняясь приказанию, вынула затычку из раковины. Она молча стояла, следя за тем, как уходит вода, и мечтая вот так же исчезнуть, особенно когда Харрис мягко повернул ее к себе и стал вытирать ей руки — осторожно, пальчик за пальчиком.
— А теперь пойдем и устроимся где-нибудь поудобнее, — произнес он, и голос его гипнотизировал, соблазнял, как и его прикосновения.
Лайза ощутила руки Джека на своей талии, когда тот повел ее к дивану, позволила усадить себя, а самому сесть рядом, но встречаться с ним взглядом не смела… просто не могла.
Глаза девушки закрылись. Она почувствовала, как Харрис взял ее за подбородок, и послушно подняла голову, но так и не решилась открыть глаза, просто молча слушала его тихий шепот.
— Успокойся, любовь моя. Успокойся, и давай-ка я расскажу тебе одну историю. Тебе надо лишь выслушать меня, а когда я закончу, мы оба послушаем, что хочет нам сообщить твой магнитофон. Все уже слишком затянулось — мне и самому не терпится сказать тебе правду.
Лайза открыла было рот, чтобы ответить, но его губы остановили ее, сначала легко коснувшись ее рта, а потом прижавшись теснее.
— Не теперь, — прошептал Джек, отрываясь от Лайзы. А потом прибавил: — Не сейчас. Потом у нас будет много времени.
Масса времени, вдруг поняла Лайза. И первые же его слова убедили ее в этом — слова, которые он повторил многократно, чтобы подчеркнуть значение того, о чем говорил. Все остальное сразу же стало уже не важно, но он хотел рассказать, и Лайза слушала.
Самыми важными словами были первые три.
— Я люблю тебя, — произнес Джек. — Поверь сначала в это.
Лайза ухватилась за эти слова, как за спасительную нить, — так они были ей нужны. Все, что говорил Харрис, было совершенно невероятно и так неожиданно, что Лайзе с трудом верилось, что она не спит и слышит это наяву, ощущает прикосновение его ласковых пальцев к своей щеке, шее, запястью.
Он любит ее! Не Лотту, не рыжеволосую красотку с ребенком, столь поразительно на него похожим, — он любит ее, Лайзу!
И он уже давно сказал ей об этом. Но она не стала прослушивать последнее сообщение на магнитофоне и провела целую неделю в полном отчаянии, хотя этого вполне можно было избежать.
Но теперь он снова говорит о любви. И будет повторять до тех пор, пока она наконец не поверит и не перестанет с ним бороться, не перестанет искать во всем скрытый смысл и отрицать очевидное. Пока не признается себе, что это то, чего она хочет, о чем мечтают оба.
— Я сходил с ума всю неделю, — сказал Джек. — Сначала я решил, что ошибся и ты не разделяешь моих чувств. Подумал — пусть так, придется с этим примириться. Но не смог, Лайза, мне надо было услышать это от тебя самой, увидеть, как ты мне это скажешь. И я звонил и звонил каждый день. Потом стал соображать: может, ты собрала вещи и уехала или заболела. Черт побери! Какие только дикие вещи не приходили мне в голову!.. Наконец я уже больше не мог этого выносить. Мне необходима была ясность. Я помчался к тебе и увидел, что ты с головой ушла в работу. Господи, как мне захотелось свернуть твою хорошенькую шейку! — Харрис вздохнул и осторожно дотронулся пальцами до щеки Лайзы, нежно провел по ее шее до впадинок ключиц, и у нее перехватило дыхание от счастья. — Не пугайся, я шучу. У тебя был такой измученный вид, что мне хотелось лишь заботиться о тебе. — Его губы прижались к шее Лайзы, и он тихо продолжал между поцелуями: — Только сегодня утром я понял, что ты даже не прослушала мое сообщение. Как же ты измучила меня! Но теперь, если хочешь знать, я придумал для тебя другое наказание. — Он подвинулся, заглянул Лайзе прямо в глаза и рассмеялся. — Я положу тебя в твою маленькую уютную кроватку, малышка, и буду любить так, как никто никогда не любил. Я зацелую твои губки, стану ласкать тебя так, пока ты сама не запросишь пощады. Вот тогда-то я и узнаю, как ты на самом деле ко мне относишься. — И он снова рассмеялся — чудесным озорным смехом. — Но это будет только после того, как мы сходим на выставку.
10
Лайза вздрогнула от сладкого предвкушения, когда тонкие сильные пальцы Джека погладили ее стопу, и по всей ноге побежали мурашки.
Пальцы двинулись дальше.
Она снова вздрогнула — горячие губы коснулись ее лодыжки, и зубы легонько прихватили чувствительное местечко пониже.
Джек, сидя на краю ванны, ласкал ее.
— Ты восхитительно пахнешь, — прошептал он.
— Я все равно считаю, что ты все спланировал с самого начала, — отозвалась Лайза, не открывая глаз и упиваясь новыми ощущениями, которые дарила его рука, скользившая вверх по внутренней стороне ее бедра.
— Надеялся, а не планировал. — Джек коротко рассмеялся и губами прикоснулся к ее колену. — Ну, может, и планировал, совсем чуть-чуть.
— Рада, что ты это признаешь. — Лайза откинула назад волосы и улыбнулась.
— Ты что, собираешься пилить меня до скончания дней? — отозвался Джек, скользя губами дальше по ноге, приподнятой им из горячей воды. — Думаешь, это честно? В конце концов, ты ведь даже не удосужилась прослушать мое сообщение — могу напомнить, целую неделю, — пока я не настоял на этом. А если бы я не проявил упорство, ты бы так ничего и не знала о моих чувствах к тебе или не поверила бы — а это одно и то же.
Да, поверить в это было трудно. Даже после того, как Джек признался ей в любви, после того, как доказал тысячей и одним восхитительным способом, Лайза все равно чувствовала себя словно в сказочном сне, где все ее ощущения были обострены до предела.
— Ну, я уверена, ты все равно нашел бы способ донести до меня свое сообщение, — упрямо сказала она, даже сейчас не желая признаться, как трудно ей было поверить в происходящее. И снова вздохнула, поражаясь чуду, которое творили пальцы Джека с ее телом, казалось, уже насытившимся его ласками. Однако Харрис знал лучше, что необходимо ей, и продолжал это доказывать. — Кроме того, я думала, у тебя роман с Лоттой. Ты ведь никогда не давал мне повода считать…
— Ты просто слепа, вот и все. Я делал все, что можно, разве что с крыши не кричал, но и к этому был близок, — проворчал Харрис. — И давай оставим всю эту чушь насчет Лотты, ладно? Ну признай за мной
