– Тот, кто, как говорили люди, принесшие яйцо, должен впоследствии за ним прийти.
– Оба эти человека погибли, – сказал я. – Между их городами разгорелась война, и в сражении один из них убил другого.
– Они были хорошими воинами, – с грустью произнес Камчак. – Мне жаль, что так получилось.
– Когда они были здесь? – спросил я.
– Года два назад, – ответил Камчак.
– И они отдали вам яйцо?
– Да, чтобы сохранить его для Царствующих Жрецов. Это было довольно мудро с их стороны, поскольку народы фургонов имеют среди горианцев репутацию самых диких и свирепых народов и кочуют, как правило, в сотнях пасангов от цивилизованных городов, за исключением, пожалуй, одной лишь Тарии.
– И ты знаешь, где сейчас яйцо? – спросил я.
– Конечно, – ответил он.
Меня охватила невольная дрожь. Я непроизвольно натянул поводья, и каийле передалось мое волнение.
– Не говори мне, где оно, – иначе я не выдержу: тут же помчусь, схвачу его и поскачу в Сардар, – признался я.
– Но разве не ради того, чтобы отвезти яйцо Царствующим Жрецам, ты и приехал сюда?
– Именно ради этого.
– Тогда почему бы тебе не стремиться поскорее заполучить его и увезти?
– Потому что у меня нет возможности доказать, что я приехал по поручению Царствующих Жрецов. С какой стати ты будешь мне верить?
– Я верю, потому что хорошо узнал тебя.
Я промолчал.
– Я внимательно наблюдал за тобой, Тэрл Кэбот, воин из Ко-Ро-Ба, – продолжал Камчак. – Некогда ты подарил мне жизнь, и мы держали с тобой землю и траву. С этого момента, будь ты хоть разбойником или преступником, я пожертвовал бы ради тебя жизнью, но яйцо, конечно, не отдал бы. Затем ты вместе с Гарольдом отправился в город навстречу таким испытаниям, которые, вполне вероятно, могли стоить тебе жизни. Едва ли на что-либо подобное мог бы решиться человек, действующий только ради своей собственной выгоды. Это подсказало мне, что ты действительно можешь быть тем, кого выбрали Царствующие Жрецы в качестве посланника за своим яйцом.
– Вот почему ты позволил мне отправиться в Тарию, хотя знал, что находящийся там золотой шар не имеет никакой ценности? – спросил я.
– Да, – согласился Камчак, – именно поэтому.
– Почему же ты не отдал мне яйцо после моего возвращения из Тарии?
Камчак рассмеялся.
– Мне нужно было удостовериться ещё в одном, Тэрл Кэбот, – признался он.
– В чем же? – поинтересовался я.
– В том, что ты очень серьезно к этому относишься. – Камчак положил руку мне на плечо, и на лице его появилась мягкая улыбка. – Вот почему я хотел, чтобы золотой шар был разбит. Если бы события развивались иначе, я разбил бы его сам, чтобы посмотреть, будешь ли ты горевать о личной потере или сокрушаться о трагедии для Царствующих Жрецов. Когда ты плакал, я понял, что ты сокрушаешься о Царствующих Жрецах и что ты действительно постарался бы вернуть его в Сардар, а не использовать в своих целях.
Я был настолько ошеломлен услышанным, что не в силах был произнести ни слова.
– Прости, если я был слишком жесток с тобой, – продолжал Камчак. – Я – тачак, и этим все сказано. Но я заботился о тебе и должен был знать всю правду.
– Спасибо тебе, – ответил я. – На твоем месте я, думаю, поступил бы точно так же.
Камчак крепче стиснул мне плечо, и мы пожали друг другу руки.
– Где яйцо? – спросил я.
– А как ты думаешь? – поинтересовался Камчак.
– Не знаю. Но логичнее всего было бы искать его в фургоне Катайтачака, убара тачаков.
– Вполне одобряю ход твоих мыслей. Но Катайтачак, как тебе известно, не был настоящим убаром тачаков. Я – убар тачаков, а значит, яйцо у меня.
– Ты хочешь сказать…
– Вот именно: все эти два года яйцо находилось в моем фургоне.
– Но я несколько месяцев прожил в твоем фургоне!
– И ты не видел яйца?
– Нет. Должно быть, оно было отлично спрятано!
– А как оно вообще выглядит, ты знаешь?
– Нет… – признался я, – не знаю…
