«Никогда, никогда, Несущий Смерть, из тебя бы не вышел настоящий игрок», – подгоняла меня словно следующая по пятам злорадная мысль, ставшая моим назойливым, похлопывающим по плечу, заглядывающим в глаза попутчиком, присутствие которого, мне начинало казаться, я ощущал уже физически всем своим телом.
Я добрался до самого нижнего этажа.
– Кто идет? – крикнул мне изумленный охранник.
– Это я, Куурус из черной касты. – По приказу Кернуса разношу пагу пленникам по случаю празднования Кейджералии.
– Но здесь только один пленник, – сообщил недоумевающий стражник.
– Значит, больше паги достанется нам с тобой, – ответил я, вытаскивая из бутылки пробку.
На лице охранника появилась радостная ухмылка.
– Я провел здесь всю Кейджералию, – бормотал он в промежутках между большими глотками, – сидя один, без паги. Они даже девушку мне не прислали, – чувствовалось, что возмущению его не было предела.
Я вначале было решил, что стоящий здесь на посту охранник получил приказ оставаться трезвым даже в сегодняшний вечер, но, увидев, с какой прытью он разрушает это мое неверное предположение, догадался, что о нем, вероятно, просто забыли в общей суматохе празднества.
Успешно справившись с большей частью бутыли нужно признать, весьма вместительной, – он присел на пол, поскольку в этом положении ему теперь легче было держаться на ногах.
– Хорошая пага, – наконец заметил он, заглядывая сквозь горлышко бутылки в остатки мутной жидкости.
Я отошел от него и стал осматривать коридор. По обеим его сторонам тянулись ряды небольших, вероятно, рассчитанных на одного человека камер с металлическими дверями, снабженными окошками для наблюдения. В коридоре было сыро; в расщелинах между каменными плитами поблескивала влага. Полутьму мрачных сводов едва рассеивали тусклые светильники, расположенные на стенах ярдах в тридцати один от другого.
До меня донесся долгий булькающий звук очередного глотка охранника, и я заметил, что теперь он просто сел на пол, прислонившись спиной к стене.
Я взял укрепленный у него над головой факел и пошел по коридору. Двери камер были заперты, но мне удавалось заглянуть внутрь каждой из них, откидывая закрывающую окошко для наблюдения металлическую панель и светя факелом внутри камеры. Все они были доверху уставлены коробками, в большинстве своем напоминавшими те, что выгружались из доставившего рабынь черного корабля на Валтае.
– Пленник в коридоре номер девять, – окликнул меня охранник, имея в виду ответвление коридора, находящееся в противоположной от меня стороне.
Я зашагал назад и едва не наступил на мокрого, поблескивающего серебристой шкурой урта, шмыгнувшего при моем приближении прочь.
– Спасибо, – поблагодарил я охранника, протягивая руку за бутылкой, которую он тут же на прощание снова надолго приложил к губам, затем, с сомнением поглядев на остатки жидкости, опрокинул в себя ещё глоточек и только после этого с явным сожалением отдал почти пустую бутылку мне.
– Я скоро принесу её назад, – пообещал я.
– Там слишком много паги для одного пленника.
– Верно, – подтвердил я. – Значит, скоро я тебе её верну.
Глаза охранника открывались уже с трудом, в замедленных движениях стала наблюдаться вялость.
– Сороковая камера, – кивнул он головой, а точнее, уронил её на грудь.
– Где ключ? – спросил я.
– Возле двери, – ответил он.
– Возле остальных дверей ключей не было, – с сомнением заметил я.
– Остальные ключи хранятся где-то наверху, – пробормотал он. – Я не знаю где.
– Спасибо.
Я двинулся по направлению к девятому коридору.
Вскоре в свете факела мне на глаза попалась камера с номером сорок на небольшой металлической пластине.
Я открыл окошко для наблюдения. Внутри темной, мрачной камеры я едва сумел различить скрюченную фигуру лежащего у дальней стены закованного в цепи человека.
Ящик для ключа находился слева от замочной скважины, футах в четырех от окошка для наблюдений. Маленький, тяжелый металлический ящик был намертво вделан в каменную кладку стены. Отпирался он несколькими поворотами болта с выпуклой головкой. Я проделал все необходимые операции, достал из ящика ключ, вставил его в замочную скважину, отпер замок и открыл тяжелую металлическую дверь камеры. Подняв факел повыше, я вошел внутрь.
Напуганный светом урт, подбиравший из железной миски остатки овсяной каши, выскочил у меня из-под ног и скрылся в узкой расщелине в стене.
В камере стоял спертый запах промокшей соломы и экскрементов урта и человека.
Пленник – небольшого роста, совершенно раздетый, похожий на скелет человек с седыми всклокоченными волосами и блуждающим взглядом ввалившихся глаз проснулся и, увидев меня, испуганно
