кромешную темноту. Отовсюду понеслись изумленные крики присутствующих, перекрываемые испуганными воплями нескольких находящихся здесь свободных женщин. Затем через какое-то мгновение свет вспыхнул уже с особой яркостью, но только над расположенным в центре зала каменным постаментом, погружая его в море огней. Все выглядело так, словно торги начинаются заново и на этот раз впервые по-настоящему.
Ведущий аукциона взбежал на ступени, держа в руке три тонкие металлические цепи, уходящие своими концами в непроглядную тьму у подножия каменного постамента. Он потянул цепи за собой, но встретил сопротивление, преодолеть которое ему не удалось. Внезапно где-то в безбрежной темноте у самого подножия постамента раздалось звонкое щелканье кнута, прозвучавшее три раза.
И тут из темноты одна за другой по ступеням начали медленно подниматься три женщины в длинных черных накидках и скрывающих их лица капюшонах. Они двигались уверенно, гордо подняв голову и расправив плечи. Руки их были скованы, а цепи соединяли одну фигуру с другой. Первой, вероятно, поднималась Элизабет, её цепь была несколько короче, чем цепи, соединяющие двух идущих по обеим сторонам от неё девушек, очевидно, Филлис и Вирджинии. Их черные накидки напоминали пончо с небольшими прорезями для рук. Они остановились в самом центре помоста, рядом с ведущим аукциона, держащим в руке концы сковывающих их цепей.
– Надеюсь, – обратился аукционист к напряженно замершей публике, – эти три дикарки из дома Кернуса – две рабыни белого шелка и одна красного – доставят вам удовольствие.
– Они прошли обучение? – раздался чей-то голос из зала.
– Да, так заявлено в их регистрационных документах, – ответил ведущий.
Затем он отошел к краю постамента, и девушки вслед за прозвучавшими в темноте тремя звонкими ударами хлыста медленно обошли подмостки и снова остановились в самом центре освещенного круга.
– Что мне предложат за них? – обратился аукционист к притихшему залу.
Ответом ему была полная тишина.
– Итак, досточтимые братья и сестры славного города Ар, а также уважаемые гости и друзья Ара, какую же цену назначите вы этим трем дикаркам?
Откуда-то донеслось предложение в три золотые монеты, прозвучавшее, очевидно, лишь для того, чтобы начать торг.
– Я слышу – три золотых тарна, – подхватил аукционист. – Предложит кто-нибудь четыре?
С этими словами он подошел к одной из девушек и снял с неё капюшон. Это оказалась Вирджиния. Она стояла с высоко поднятой головой и застывшим на её лице презрительным выражением. Блестящие волосы густыми потоками ниспадали на плечи, накрашенные губы ярко пламенели в играющих вокруг лучах света.
– Восемь золотых! – донеслось из зала.
– А десять? Предложит кто-нибудь десять? – поинтересовался ведущий.
– Десять! – услышал я справа от себя.
Аукционист откинул капюшон со второй девушки, Филлис.
Ее глаза сверкали от гнева. Зал замер. Косметика была наложена на лицо девушки столь профессионально, что не бросалась в глаза и лишь подчеркивала её природную красоту, заставляя кровь быстрее бежать по жилам мужчин.
– Двадцать золотых тарнов! – донеслось из зала.
– Двадцать пять! – немедленно последовало другое предложение.
Филлис гордо встряхнула головой и с презрительным видом слегка отвернулась.
– Будет ли предложение тридцать золотых? – обратился к присутствующим ведущий.
– Сорок! – донеслось из зала.
Аукционист рассмеялся и подошел к третьей девушке.
Кернус перегнулся ко мне через подлокотник кресла.
– Интересно, как она будет себя чувствовать, когда узнает, что продана по-настоящему? – спросил он.
– Дай мне меч – и я попробую тебе объяснить, – ответил я.
Кернус рассмеялся и снова обратил все свое внимание на подмостки.
Когда ведущий приблизился к девушке и протянул руку, чтобы снять с неё капюшон, она внезапно повернулась и, несмотря на сковывающие её запястья цепи, рванулась к ступеням. Она уже успела сделать два-три шага, но тут цепи натянулись, и она, не удержавшись, скользнула по ступеням и опустилась на спину, проделав, кстати, все это с великолепной грацией и изяществом. На её тело тут же пришлись два-три удара хлыста аукциониста – очевидно, безболезненные, но позволившие ей продемонстрировать публике свою неповторимую гибкость и темперамент. Подгоняемая хлыстом, она уже собралась было снова подняться на помост, но подошедший к ней аукционист не дал ей этого сделать, наступив ей на живот ногой и удерживая её на месте.
– Ну, что – мы все же посмотрим на нее? – обратился с риторическим вопросом к публике ведущий.
Присутствующие, все как один, разумеется, ответили утвердительно.
Я же был вне себя от злости, понимая, что каждая деталь этого представления была задумана и тщательно отрепетирована в доме Кернуса.
С лица самого Кернуса не сходила довольная усмешка.
Публика возбужденными криками призывала ведущего поторопиться: ей не терпелось увидеть лицо этой бунтарки.
