– Конечно! – пылко воскликнул я.
– Прошло уже столько лет, – с сомнением произнес Самос.
– Это не имеет значения, – пробормотал я.
– Сейчас вы оба, наверное, уже не те, что раньше.
– Обсуждая эти проблемы, мы можем дойти до меча, – хмуро предупредил я.
– Если ты считаешь это уместным, – ответил Самос, – изволь: я готов.
Сдерживая недовольство, я опустил глаза.
– Возможно, тебе гораздо важнее образ любви, а не сама женщина, – продолжал Самос, – память, а не человек.
– Тот, кто не познал любви, не вправе о ней судить, – огрызнулся я.
Самоса, казалось, замечание не задело.
– Возможно, – пожал он плечами.
– Твоя очередь ходить, – постарался я отвлечь его.
Он склонился над доской.
Я окинул взглядом зал. В нескольких ярдах от нас, опустившись на колени и пятки рядом с бронзовым двуручным кувшином, замерла рабыня в коротком шелковом одеянии, ожидая, когда снова сможет нам услужить. Это была хорошенькая черноволосая девушка. Она украдкой посматривала на закованного в цепи мужчину и, откинув назад голову, кокетливым движением убирала волосы со лба. Тот, стоя на коленях между двумя стражниками, не сводил с нее глаз. Девушка в очередной раз бросила на него взгляд, усмехнулась и отвернулась с высокомерной скукой на лице. Я физически ощутил, как сжались в кулаки скованные за спиной руки мужчины.
– А как насчет Телимы? – спросил Самос.
– Она меня поймет.
– У меня есть сведения, что на следующий день после твоего отъезда из дома она вернулась на болота.
Я вскочил на ноги. Все вокруг меня поплыло как в тумане.
– А чего же ты ждал? – поинтересовался Самос.
– Почему ты не сказал мне сразу? – воскликнул я.
– А что бы ты сделал, даже если бы узнал об этом раньше? Посадил бы ее на цепь у своей постели?
Я был взбешен.
– Она гордая, благородная женщина, – заметил Самос.
– Я люблю ее, – пробормотал я.
– Тогда отправляйся на болота и отыщи ее.
– Я… я должен идти в северные леса, – запинаясь, возразил я.
Самос пожал плечами.
– Строитель – к книжнику убара, на шестую клетку, – сообщил он, передвигая высокую резную фигуру.
Я взглянул на доску. Пора было вплотную подумать о защите Домашнего Камня.
– Тебе придется выбирать между ними, – сказал Самос.
Я был вне себя от бешенства. Не в силах усидеть на месте, я зашагал по залу, меряя его из конца в конец. Шаги гулко зазвучали среди толстых каменных стен. Телима! Что она себе позволяет? Неужели не понимает, что я просто обязан сделать то, что собираюсь? Столько сил и трудов потратил я на то, чтобы построить в Порт-Каре дом Боска! Чтобы подняться на ту ступень, которую сейчас занимаю! Мое кресло в Городском Совете – среди наиболее почетных и уважаемых граждан Гора! Разве это не огромная честь – быть женщиной Боска, адмирала, торговца? А она в ответ позволяет себе такое! Норов свой показывает! Да как она посмела? И ведь знала, какое это вызовет у меня неудовольствие. Мое! Боска! Да и что могут предложить ей эти болота? Отказаться от золота, драгоценностей, одеяний и тонких вин, слуг и рабов, уюта и безопасности дома Боска ради одинокого прозябания на затерянном среди бескрайних болот острове?
Она что, вообразила, будто я брошусь за ней, начну умолять вернуться, терпеливо снесу весь тот спектакль, что она пожелает разыграть передо мной, пока Талена, некогда моя свободная спутница, будет, закованная в цепи, погибать где-то в диких северных лесах? Нет, со мной это не пройдет!
Пусть торчит на своих болотах, пока не завоет от тоски. Ничего, она еще приползет к ступеням дома Боска, она еще будет валяться у меня в ногах, заглядывая в глаза подобострастным взглядом, как домашний слин, провинившийся и вышвырнутый хозяином на улицу.
Однако в глубине души я знал, что Телима не вернется. Не вернется! Я едва мог сдержать навернувшиеся слезы.
– Что ты собираешься делать? – спросил Самос. Он сидел не отрывая взгляда от доски.
– Утром я отправляюсь в северные леса, – ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно тверже.
– Терситус строит корабль, способный выйти за пределы известного мира, – по-прежнему не поднимая головы, продолжал Самос.
