Ухмыляющийся Горм наполнил темной жидкостью золотую чашу. На свету клубящаяся жидкость казалась черной.
– Пей, – приказал Ивар Раздвоенная Борода, всунув чашу в руки белокурой девушки, которая много дней назад в храме Кассау щеголяла красной жилеткой, белой блузкой и сеткой из золотых нитей в волосах.
Она взяла чашу, которая оказалась очень красивой – ее украшало искусно выполненное изображение скованных цепью рабынь, орнамент в виде цепи и выгравированная плеть.
Девушка посмотрела на черную жидкость.
– Пей, – велел Раздвоенная Борода.
Она поднесла чашу к губам и попробовала, а потом закрыла глаза и сморщилась.
– Оно очень горькое, – заплакала девушка.
– Пей, – повторил Ивар Раздвоенная Борода, приставив острие ножа к ее животу.
Девушка откинула голову, проглотила отвратительный напиток, закашлялась и снова заплакала. С ее шеи сняли веревку, и Раздвоенная Борода приказал:
– Пусть отправляется на помост.
Он подтолкнул девушку вперед, прямо на руки стоявших на берегу мужчин, которые куда-то ее потащили.
Новых рабынь Ивара Раздвоенная Борода, даже богатую гордячку Эльгифу, заставили выпить рабское вино, а потом всех по очереди развязали и потащили на помост, где каждую должны были заклеймить.
Ивар Раздвоенная Борода, Горм и я, а следом и остальные воины сошли на берег. Капитана радостно приветствовали, обнимали, колотили по спине. Он не скупился на ответные тумаки.
– Удача сопутствовала вам? – спросил какой-то мужчина, руку которого украшало спиральное серебряное кольцо.
– Да, удача нам не изменила, – подтвердил Раздвоенная Борода.
– А это кто такой? – спросил другой, показывая на меня. – Волосы у него не подстрижены и цепей что-то не видно.
– Это Тэрл Рыжий, – ответил Раздвоенная Борода.
– А он чей? – спросил северянин.
– Я свой собственный, – ответил я.
– У тебя что, нет джарла? – не унимался любопытный.
– Я сам себе джарл, – объяснил я ему.
– А с топором обращаться умеешь? – спросил тот.
– Научи меня, – предложил я.
– Да и меч у тебя какой-то маленький, – продолжал приставать ко мне северянин. – Он тебе для того, чтобы чистить сулов?
– Мой меч очень быстрый, – сообщил я ему. – И жалит, словно змея.
Он протянул руку и неожиданно схватил меня за пояс. Я сразу понял, что он решил немного пошутить и сбросить чужестранца в воду. Однако ему даже не удалось сдвинуть меня с места, тогда он удивленно фыркнул, и я тут же обхватил его за пояс. Мы стояли и раскачивались на обструганных досках причала. Остальные расступились, чтобы дать нам побольше места.
– Оттар просто обожает всякие игры, – пояснил Ивар Раздвоенная Борода.
Неожиданно я сделал резкое движение, приподнял своего противника и швырнул в воду.
Промокший насквозь, отплевывающийся Оттар выбрался на причал.
– Завтра я научу тебя обращаться с топором, – смеясь, пообещал, он.
Мы пожали друг другу руки. В отсутствие Ивара Раздвоенная Борода Оттар следил за его скотом, фермами, вел счета и присматривал за остальным хозяйством.
– Он отлично играет в каиссу, – заявил Раздвоенная Борода.
– Мне он все равно не противник, – сказал Оттар.
– Посмотрим, – усмехнулся я.
Сквозь толпу встречающих к нам пробиралась какая-то рабыня.
– Неужели мой джарл забыл Гунхильду? – спросила она, а потом, тихонько всхлипывая, подобралась поближе, обняла и поцеловала Ивара в плечо.
У нее на шее был ошейник из черного железа с кольцом, в которое продевалась цепь.
– А как насчет Пухлых Губок? – вскрикнула другая и опустилась на колени, не сводя с Раздвоенной Бороды умоляющих глаз.
Иногда рабыням давали говорящие имена – у этой девушки были полные, чувственные губы и светлые волосы; а еще от нее пахло веррами, по всей видимости, именно ее я видел на склоне со стадом этих домашних животных.
– Пухлые Губки чуть не погибла от страданий, дожидаясь возвращения своего джарла, – пролепетала она, и Раздвоенная Борода молча потрепал ее по голове здоровенной ручищей.
