позволил ей немного погулять, Хильда просто безупречно ходила за ним, как будто он вел ее на поводке. Команда покатывалась со смеху. Я тоже улыбался. Хильду Надменную, дочь Торгарда из Скагнара, научили ходить на поводке.
Ивар Раздвоенная Борода ушел с причала, обнимая Булочку и Гунхильду, которые нежно к нему прижимались.
Хильда, высоко задрав голову, шагала следом за ним. Пухлые Губки бежала рядом с ней и все время повторяла:
– А Гунхильда лучше!
Хильда не обращала на нее внимания.
– У тебя толстые щиколотки! – заявила Хорошенькие Ножки.
– У нее под платьем скамейка, – сообщила всем Ольга.
– А какая широкая корма! – засмеялась другая рабыня.
Неожиданно Хильда так рассвирепела, что попыталась ударить одну из девушек. Раздвоенная Борода быстро обернулся.
– Что здесь происходит? – осведомился он.
– Мы говорим ей, что она уродина, – ответила Пухлые Губки.
– Я не уродина! – крикнула Хильда.
– Сними одежду! – приказал Раздвоенная Борода.
В глазах Хильды появился ужас.
– Никогда! – взвизгнула она. – Никогда!
Мужчины и рабыни весело рассмеялись.
– Ты научил меня ходить на поводке, – сказала она. – Но, Ивар Раздвоенная Борода, ты не научил меня подчиняться!
– Снимите с нее одежду! – приказал Раздвоенная Борода рабыням, которые с радостью бросились выполнять его волю.
Через несколько мгновений обнаженную гордячку подвели к Раздвоенной Бороде. Ольга держала ее за одну руку, Хорошенькие Ножки – за другую.
– Гунхильда лучше, – сказала Пухлые Губки.
Девушка не ошибалась, но и Хильда Надменная тоже была хороша. На любом рынке за нее могли дать отличную цену.
Она попыталась вырваться, но ее крепко держали. У Хильды оказалась красивая шея и великолепные плечи, большая грудь и тонкая талия; она действительно была несколько широковата в «корме», но лично я не имел ничего против; на Севере это называется «любовная колыбель» и великолепно подходит для того, чтобы смягчать яростные порывы северных воинов; на Юге про нее сказали бы, что у нее роскошные бедра. Если бы Раздвоенная Борода решил, что ей следует иметь детей, она родила бы здоровых, сильных рабов для его фермы. Бедра и колени Хильды тоже были прелестны, щиколотки, хотя и не толстые, как заявила Хорошенькие Ножки, оказались более массивными, чем у Тири или у самой девушки по имени Хорошенькие Ножки. Да и вообще, Хильда была крупнее, лет на пять старше, чем Хорошенькие Ножки, и на год или около того старше Тири; в свою очередь, Гунхильда была крупнее Хильды и старше ее года на два. Меня вполне устраивали лодыжки Хильды, ей с запасом подойдут обычные женские ножные кандалы, даже еще останется место.
Наконец Хильда перестала сопротивляться и, высоко подняв голову, посмотрела на Раздвоенную Бороду.
Ивар некоторое время внимательно ее разглядывал – так он обычно изучал посевы са-тарна на полях или животных, когда обходил свои владения.
Ивар опустился на землю, чтобы проверить упругость ее икр и лодыжек, потом поднялся с колен.
– Отведите ее к столбу для порки, – приказал он рабыням.
Девушки, смеясь, потащили Хильду к столбу, стоящему перед входом в зал. Оттар быстро привязал запястья дочери Торгарда из Скагнара к массивному кольцу, прибитому к столбу у нее над головой. Грудь девушки прижалась к гладкому дереву; пятки не доставали до земли.
– Как ты посмел привязать меня здесь, Ивар Раздвоенная Борода! – возмутилась она. – Я свободная женщина!
– Принеси рабский хлыст с пятью хвостами, – сказал Ивар Раздвоенная Борода Гунхильде.
– Слушаюсь, мой джарл, – улыбаясь, ответила она и убежала.
– Я дочь Торгарда из Скагнара, – упрямо повторила Хильда. – Немедленно освободи меня.
Гунхильда принесла плетку Раздвоенной Бороде.
Оттар отбросил волосы девушки, чтобы открыть плети спину.
– Нет! – закричала Хильда.
Раздвоенная Борода коснулся ее спины хлыстом; рукоять была зажата в кулаке, наружу торчали лишь пять кожаных полос. Он дважды легонько хлестнул свою пленницу по плечу.
– Нет! – снова крикнула Хильда. – Пожалуйста, не надо!
Мы отошли в сторону, чтобы не мешать Раздвоенной Бороде, а он встряхнул хлыст и отвел руку назад.
