— Слушаемся, господин! — завизжали они и кинулись исполнять приказание. При этом обе девчонки отчаянно пытались прикрыть ладошками хорошо видимые в разрезе туник ягодицы. Покрой одежды сводил их усилия на нет.
Раздался дружный, громкий хохот.
— Ну вот мы и одни, — сказал я.
Стоял ранний вечер первого дня после бунта.
— Совсем? — спросила она.
— Да.
— Абсолютно?
— Абсолютно.
— А где остальные?
— Работа закончена, — сказал я. — Стену развалили до основания, бревна сожгли. Все постройки, кроме этой, кстати, тоже. Люди разобрали все, что сумели унести, и вернулись на юг.
— Они взяли мое золото? — гневно спросила Сидни.
Она лежала связанная на кровати. Ноги были задраны вверх и прикручены к свисающему с потолка кольцу.
— Нашли десять сундуков, — сказал я. — Содержимое поделили на всех. Многие никогда не держали в руках таких денег.
— У меня больше ничего не осталось, — растерянно произнесла она.
— Ну почему? — возразил я. — У тебя осталась твоя красота. Ради нее стоит еще пожить.
— Скотина! — выдохнула Сидни.
— Взятые в плен стражники и загонщики тоже получили свою долю.
— Играешь в справедливость? — усмехнулась она.
— Иногда, — ответил я. — И только с мужчинами. К тому же они честно поработали над разрушением стены.
— Что с двумя рабынями?
— Бегут в упряжке, краснокожего охотника, — улыбнулся я.
Имнак соорудил сани, которые пригодятся ему при пересечении ледника Акса. Сейчас Тимбл и Тистл тащили их по тундре. Перед отправлением он заставил рабынь пошить себе северные одежды. Он научил их, как делаются чулки из шкуры ларта, рубашки, а также легкие и теплые парки с капюшонами. В довершение ко всему женщины сшили высокие меховые сапоги и украсили парки вышитым рисунком, свидетельствующим об их принадлежности к животным. На шеях рабынь снова появились по четыре причудливо завязанных цветных шнурка, по которым любой другой краснокожий охотник мог бы определить, кто они и кому принадлежат.
Имнак уехал рано утром. Поскольку на улице, с его точки зрения, было тепло, он не позволил рабыням надеть даже рубашки. Краснокожий оглушительно щелкнул бичом, и девушки навалились на упряжь. Сани были загружены до предела. Золота между тем охотник взял совсем немного. Гораздо более ценными вещами для него оказался сахар, базийский чай и инструменты. Любопытно, что он прихватил также много древесины — как досок, так и бревен. На севере с деревом плохо, между тем без него не сделаешь ни саней, ни чума, ни кайака или тем более умиака — тяжелой, широкой лодки для нескольких человек. Деревья в тех широтах не растут. Потребность в древесине удовлетворяется за счет выброшенных на берег обломков кораблей, затонувших в сотнях пасангов к югу и занесенных течением в суровое полярное море. Имнак еще раз щелкнул бичом, и бывшая представительница среднего класса Барбара Бенсон вместе с бывшей аристократкой Одри Брюстер с криком потащили тяжелые сани.
— Тебе тоже лучше бежать, — произнесла связанная Сидни Андерсон.
— Никто никуда не бежал, — поправил ее я. — Рабочие взяли то, что им положено, и вернулись домой.
— А ты, значит, остался?
— Как видишь.
— Не вздумай ко мне прикоснуться, — ни с того ни с сего вдруг сказала она.
Я развязал веревки на ногах Сидни, рывком поднял ее за волосы и швырнул к двери.
— Куда мы идем? — испуганно спросила она.
Я дернул за ремень на ее горле и потуже затянул петлю.
— О! — сдавленно простонала она и затихла.
Выйдя из помещения, я посмотрел в небо. Все было чисто.
Сидни Андерсон огляделась. Вокруг горели строения. Людей не было видно. Стена лежала в развалинах. Платформу тоже сожгли. Вокруг простиралось огромное пепелище.
Осталась только платформа с козлами для порки. По моей просьбе их оставили целыми. Я толкнул ее на ступеньки.
— Что ты собираешься делать? — выдохнула Сидни.
— Скоро прилетят тарнсмены, не так ли? — спросил я.
— Да, — сердито ответила девушка. — Только я не понимаю…
Я тычками заставил ее подняться по лестнице.
— Послужишь немного Царствующим Жрецам, крошка, — сказал я и пропустил конец стягивающей горло веревки через висящее над козлами кольцо.
— О! — застонала Сидни, когда я вздернул ее за связанные запястья. Затем я привязал ее ноги к нижнему кольцу. После этого сорвал с нее всю одежду и удовлетворенно оглядел свое произведение.
— Как я буду служить Царствующим Жрецам?
— В качестве живой приманки, — ответил я.
— Нет! — завизжала Сидни.
— А почему нет? — удивился я. — Ты же у нас красавица. Потянешь даже на рабыню.
— Нет! — задергалась в веревках Сидни.
— Те, кто прислал тебя на Гор, безусловно, предусматривали такой поворот в твоей судьбе, — сказал я. — Иначе вместо тебя взяли бы какую-нибудь дурнушку. Даже удивительно, что ты столько времени проходила свободной.
— Нет! — кричала она.
— Полагаю, что тебя планировали отдать Друсусу.
— Отдать? — опешила она.
— Ну да. В качестве вознаграждения.
— Не может быть! — заплакала девушка.
— Ты действительно дура, — пожал я плечами. — Неужели ты допускала, что такая красотка не попадет на Горе в ошейник?
От ужаса глаза девушки едва не вылезли из орбит.
Я засунул ей в рот кляп, чтобы зря не орала.
Тарнсмены вели себя осторожно. Они кружили над пепелищем, высматривая возможную опасность. Подвешенную на кольцах красотку они разглядели уже давно. Найти в таких широтах белую женщину — большая редкость. Тем более огненно-рыжую.
Я знал, что рано или поздно они спустятся. Хотя бы один. Тогда у меня будет тарн. Я стиснул в руках лук с тяжелой стрелой из тутового дерева. Тарнсмен стремительно опускался к платформе.
