Он несколько раз рассек им воздух и отошел на край арены. На середину засыпанной песком площадки вышел человек в черно-коричневом одеянии.
Рэм посмотрел на меня.
— Желаю удачи, — сказал я.
Он улыбнулся.
Я оглядел небольшой амфитеатр. Зрителей было человек сто. Некоторые заключали между собой пари.
Я знал, что Рэм умеет драться. Правда, я не знал, насколько хорошо.
Позади моей клетки, на высоте двадцати футов, в стену было встроено зеркало. Зачем оно могло понадобиться в таком месте, я не представлял.
Скорее всего, за ним сидели кюры.
Человек в центре арены обратился к двум бойцам. Говорил он недолго.
Правила были предельно просты. Как на войне.
Когда на кону стоит женщина или слиток золота, состязание становится интереснее. Дело, конечно, не в женщинах и не в золоте. Просто мужчинам это нравится.
Бойцы разошлись.
— Каждый ставит правую ногу на деревянную планку, за которой насыпан песок, — скомандовал стоящий в центре арены человек.
Рэм и его противник исполнили приказ. Они стояли и смотрели друг на друга с противоположных краев посыпанной песком арены.
— Бой! — крикнул судья и вышел из круга.
Рэм был действительно великолепен. Другой парень тоже неплохо дрался, но состязания, как такового, не получилось. Через несколько минут Рэм уже вытирал лезвие о тунику лежащего у его ног противника.
Я работал быстрее Рэма, но его скорость удивляла. Такую редко можно встретить даже у воинов. Что бы он про себя ни говорил, уверен, что до ссылки на Телетус он носил алую тунику.
— Отличная работа, воин! — крикнул я.
Рэм приветственно помахал мечом.
Тину отстегнули от железного столба, и она бросилась к нему, но едва не напоролась на выставленный клинок. Рэм не хотел, чтобы она прикасалась к нему в одежде свободной женщины. Он показал мечом на платье, корону и украшения. Тина моментально разделась и опустилась перед ним на колени. Он швырнул ей кусок шелка, лежащий рядом с открытым ошейником. Девушка набросила его на себя, после чего Рэм грубо затянул ошейник на ее шее. Потом он притянул ее к себе, но вокруг уже сгрудились арбалетчики с оружием наготове. Рэм рассмеялся, оттолкнул рабыню и вернулся в клетку. Тину водворили обратно на платформу. Теперь она стояла на коленях, вместо тоненькой цепочки руки заковали в грубые невольничьи кандалы.
Стражник отворил дверь моей клетки и протянул мне короткий меч.
Оружие было хорошо сбалансировано. Такое и стоит немало.
К огромной своей радости, я увидел, что с другой стороны на песок выходит сам Друсус.
— Давно я хотел с тобой повстречаться, — сказал он.
Я пытался оценить его силу, манеру передвигаться, движение глаз. С виду он казался медлительным, но я хорошо знал, что нерешительный или заторможенный человек не сделает карьеру в его касте. Убийц готовят тщательно и жестоко. Черную мантию надо еще заслужить. Отбор кандидатов суров. По слухам, только один человек из десяти выдерживает предъявляемые мэтрами касты требования. Предполагается, что неудачливых курсантов убивают, дабы полученные в ходе обучения знания не становились достоянием кого попало. Выйти из касты невозможно. Обучение проходит в парах, которые постоянно состязаются между собой. Дружба поощряется. На заключительном этапе подготовки напарники сражаются между собой. До победы. Считается, что убивший друга человек начинает лучше разбираться в оттенках черного цвета. Убивший друга не станет жалеть врага. У человека не остается ничего, кроме золота и стали.
Я посмотрел на Друсуса.
В убийцы принимают ловких, сильных и хитрых парней. Думаю, предпочтение отдается эгоистичным и жадным. Затем из этого сырья делают гордых, целеустремленных, безжалостных мужчин, практиков черного дела, верных принципам, о которых большинство людей и не догадывается.
Друсус смотрел на меня.
Я помнил, что он учился на убийцу и остался жив.
Мы стояли в середине арены, слушая, что говорил нам судья.
Неожиданно клинок Друсуса полетел прямо мне в сердце. Я отбил удар. Я был к нему готов.
Судья растерялся. Рэм издал возмущенный вопль. Девушки завизжали. Зрители оцепенели. Два или три человека с галерки одобрительно загудели.
— У тебя хорошо получается, — сказал я Друсусу.
— У тебя тоже, — ответил он.
Судья пожал плечами, вышел из круга и произнес:
— Пусть каждый поставит правую ногу на деревянную планку, за которой насыпан песок.
Мы исполнили его требование.
— Ты уже договорился с сообщником, чтобы он ударил меня в спину? — спросил я.
Лицо Друсуса не отразило никаких эмоций.
— А лезвие ты не догадался натереть ядом?
— Моя каста не пользуется ядами, — проворчал он.
Похоже, вывести его из равновесия не удастся. А жаль. Мне очень хотелось его разозлить и спровоцировать на неподготовленную атаку.
— Бой! — срывающимся голосом крикнул судья.
Мы сошлись в центре арены. Клинки соприкоснулись.
— Я учился фехтованию в Ко-ро-ба, — сказал я.
Мечи лязгнули еще раз.
— Ты сам-то откуда?
— Неужели ты думаешь, что я стану с тобой говорить? — прошипел он. — Нашел дурака.
— У убийц, насколько я помню, родины не бывает. Это большая потеря.
Я отразил его выпад.
— А ты быстрее, чем я думал, — сказал я.
Наши клинки снова скрестились, после чего мы оба вернулись в обороняющуюся позицию.
— Некоторые полагают, что каста убийц выполняет определенную общественную функцию, — произнес я. — Люди думают, что вы стоите на службе правосудия. По-моему, это нелепость. Вы готовы служить кому угодно. — Я смотрел в лицо Друсуса. — У вас вообще есть хоть какие- нибудь принципы?
Он бросился вперед, но в последний момент замешкался. Я не воспользовался его ошибкой.
— Похоже, ты действительно устал от жизни, — заметил я.
Он испуганно отступил назад.
— Открываешься, приятель, — усмехнулся я.
Он в самом деле открылся и понял, что я это увидел. Сомневаюсь, чтобы
